2014-й стал переломным годом для моей карьеры в Интел. В начале 2013-го меня назначили генеральным директором по R&D в России – и мне казалось, что теперь все дороги будут открыты. От перспектив сделать что-то хорошее и для Интела и для России за спиной прямо-таки росли крылья. Но не тут-то было.

Год сразу начался по-дурацки — я полетел в Новосиб в легкой курточке и простудился на тамошнем морозе. В Сибири погода вообще коварная. У нас — минус 30 это адский ад из‑за высокой влажности. А там сухо, солнечно, тихо и ощущается как минус 10, в худшем случае минус 15. А на самом деле те же самые минус 30. И в результате вместо поездки на Олимпиаду в Сочи я сидел дома и болел две недели. Ну а потом началось — в конце февраля — начале марта Россия присоединила Крым, а в апреле начались бои на Донбассе. Нас обложили санкциями. Ну и на корпоративном фронте ситуация также резко накалилась. В том году я летал в Штаты 6 раз и провел там в общей сложности четыре месяца, уговаривая интеловый истеблишмент не закрывать бизнес в России. Дамоклов меч повис уже тогда, однако судьбе было угодно дать нам еще 8 лет...

Шок и трепет

Поначалу, как всегда, была паника и неразбериха. Никто не понимал, куда бежать и чего бояться. Вспоминается апрельский диалог с Биллом Сэвиджем – директором Developer Product Division, основным стейкхолдером Интел в России. На него тогда работало у нас человек, наверно, 700. Как сейчас помню, разговор этот состоялся в пятницу, часов в 6 вечера в санта-кларовском офисе SC12. Обычно амеров в пятницу из офиса “сдувает” в половине 4го. Ну самый край в 4. Но Билл не уходит  -переживает отчасти за Россию, но больше за свою карьеру. И мы уже несколько часов гоняем по кругу его страхи –фантомные и реальные.  

— А если они (имеется в виду российские власти) отменят визы для американцев?

— Ну мы будем общаться с тобой исключительно по скайпу. В этом есть свои минусы. Но плюсов, мне кажется, больше.

— А если они отключат Интернет в России?

— Это ты как себе представляешь? Вообще всех провайдеров? И государственных и частных? И проводных и беспроводных? Или вообще по всей стране вырубят электричество?

 — Ну ладно. А если они начнут имущество национализировать?

 — А это совсем простой вопрос. Тогда ты уволишь меня, тебя уволит Douglas W за продолбанные релизы продуктов. А Дага, наверно, уволит БиКей. В любом случае нам с тобой будет не о чем разговаривать.

 — Как-то не очень убедительно. Но в любом случае мы сейчас с тобой вряд ли что то придумаем. Да и время уже позднее. Так что давай по домам. В понедельник в 7 утра я жду тебя с докладом по ситуации.

— Sir, yes, sir! — выпалил я и покинул помещение.

Вообще, мы с Сэвиджем жили как кошка с собакой. У него был авторитарный стиль руководства, а у меня на это стойкая аллергия. Я в те времена часто говорил (подражая О. Генри или Фенимору Куперу) “ Cамые лучшие чувства – это взаимные чувства. Я не любил Дикого Билла, а Дикий Билл не любил меня”. Cтрадал от этого, разумеется только ваш покорный (хотя Билл и не был моим прямым начальником), но все равно не сдавался. Впрочем сейчас, когда на кону стояла работа многих сотен людей было самое время засунуть свои амбиции куда подальше и выполнять любую прихоть Савага. Ибо решение в конечном счете было за ним. И какой бы он ни был самодур, себе он точно не враг. Закрытие RND центра в России не только сулило существенные расходы. Это еще и срыв релизов – а там глядишь и кресло под ним может зашататься. И на фига оно ему – если retirement уже близко?  Однако понимал я тогда и то, что Билл слушает не только “пророссийскую сторону”. Много в такие времена находится “доброхотов“, которые ратуют совсем за другое.

«Три богатыря»

 Тех, кто «на другой стороне» можно условно подразделить на три группы.

Самая безобидная из них это — ГосДеп. На самом деле это такой удобный собирательный образ американского государства (там тоже разные люди есть). Безобидный он потому, что напрямую в дела бизнеса не вмешивается. Все что ГосДеп может — это «разъяснять позицию государства Объединённые Штаты Северной Америки» и предупреждать о рисках потери бизнеса в России. Это такая форма давления, когда высокопоставленному офицеру компании (чаще всего первому лицу) звонит чиновник из госаппарата и пару часов промывает мозг. И послать его или бросить трубу нельзя — это все таки государство. А с ним шутки плохи как в России, так и в Америке. И ладно б это один раз случалось — потерпеть можно. А если каждую неделю? А если каждый день? Давление ГосДепа длительное и неприятное. Кому‑то просто может надоесть изо дня в день выслушивать «разъяснения».

Но все же страшнее враги внутренние. Первая категория — это «стервятники». В любой большой конторе идет постоянная конкуренция за распределение работы по географиям. А в России этой работы довольно существенный кусок, благодаря таланту и трудолюбию русских программистов. И как только начинается обострение, стервятники слетаются к возможному пиру. Индия, Ирландия, Польша (кстати, еще один мой «старый кореш» — Ричард Дырга в Интел еще?), каждый желает оторвать кусочек себе.

Но самое противное  – это так называемые «особисты». Всякие там Risk&Controls, Security, Business Continuity и т. п. В обычной жизни девелопер с ними не сталкивается. Да и в мирное время их практически не видно. Но вот как только начинается обострение они вылезают изо всех щелей. Про этих людей надо понимать две вещи. Первое, «горячие дни» — это их редкая возможность показать свою важность и нужность. Вот они и лезут из кожи вон. А уж если приходится что-то закрывать — они и вовсе счастливы. Ибо обеспечивают себя работой всерьез и надолго. Второе, поскольку их задача — взаимодействие с государством они набираются из специфических американских ведомств (тот же ГосДеп, АНБ, Пентагон). И особо теплых чувств к России не питают. И к гражданам ее тоже.

Один день из жизни

Вызвал меня к себе один такой интеловый чиновник (в ранге вице президента «по общим вопросам»). Чел — хорошо за 50, седые волосы ежиком и выправка армейская чувствуется. Захожу в кабинет, а там панель в пол-стены и картинка от CNN.

— Cмотри, — говорит, — у вас там в Москве — война. — Я слегка опешил.

 — Да вроде нет, три дня назад уезжал, все нормально было.

 — Ну так CNN же показывает. — Он махнул рукой в сторону экрана. Я пригляделся — и правда танки по улицам ездят, чуваки с «калашами» ходят. А в углу маленькими буквами надпись — Luhansk.

 — Так это же Луганск! — И вот тут ответ меня реально убил.

— А какая разница? — До этого момента я как то справлялся со своими эмоциями, но тут меня реально накрыло.  Сам ответ и то,  как этот чувак смотрел на меня, видимо оказалось последней каплей. Я привык что в Интеле все предельно корректно и без политики. Но вот смотрит на меня этот чел (лет на 15 старше) с армейской выправкой, и я понимаю, что для него «холодная война» не закончилась. И что я для него — по‑прежнему враг. И вот тут я понял, что для меня, по большому счету, ничего не поменялось тоже. Я все тот же мальчик из пролетарского района, и этот кент мне тоже не друг ни разу. И мне очень захотелось по старой автозаводской привычке дать ему в табло, а там – будь что будет. Скорее всего я бы огреб по первое число – чел был в хорошей форме( я правда тоже в неплохой), да и спецподготовка у него наверняка была на этот предмет. Но я на несколько секунд закрыл глаза и сдержался, поскольку понимал, что устроить сейчас обструкцию означает наглухо завалить свою миссию. Но меня еще одна мысль посетила в тот момент — что тот чел «на своей стороне». Он — амер, топит за Америку, все у него нормально. А вот я непонятно что и непонятно где — у меня наблюдается серьезный диссонанс между тем, что я думаю, и тем, что должен делать. И надо сказать что дискомфорт на тему «свой среди чужих, чужой среди своих» только усиливался вплоть до моего ухода из Интел в 2020-м...

— Ну типа там больше тысячи километров на юг. — Выдохнул я наконец. Подошли к «штабной карте». Нашли Москву, нашли Луганск. Амер как‑то слегка смягчился.

— Ладно, — говорит. — В этот раз ложечки нашлись, но осадочек все равно остался. Ступай пока. А я подумаю, что с вами делать.

И такое происходило очень часто — почти каждый день. Я приходил с работы, падал без сил и думал «вот прям завтра уволюсь нахрен и уеду в Россию». Потом выпивал пол‑стакана и немного отпускало. — «Ладно, завтра еще потерплю, послезавтра уволюсь». И так было почти два месяца...

А тем временем — дома...

Вернулся я в Россию ненадолго в начале лета. И сразу попал на Петербургский Международный Экономический Форум (ПМЭФ). Разница с форумом 2013го года была разительной. Международным его можно было назвать только с очень большой натяжкой. Но главное атмосфера. В 2013-м это был праздник, который не прекращался ни на минуту – омары с шампанским, устрицы, охлаждаемые жидким азотом, катание на яхтах по ночной Неве. Халявный бар 24x7 – виски, водка, джин, пиво. Все что душе угодно в любое время дня и ночи. А в 2014-м было только шампанское и исключительно с утра. Наверно с каким-то намеком.

Плюс к этому российские чиновники как-то резко перестали с нами, представителями западных компаний, общаться. Были, конечно, исключения, но редко. Если год назад мы с ними были практически друзьями и зависали на одних и тех же вечеринках, то теперь они не то что не подавали руки, но и смотрели на тебя как на пустое место. У меня язык не повернется их обвинять, наверно там была какая-то указивка, про которую я не знаю. Но все же как-то не по-человечески это...

Впрочем, бог с ними, с яxтами, форумами и чиновниками. Страшнее всего была потеря многих друзей. Как то вдруг оказалось, что все мы разные и очень по-разному смотрим на вещи. К тому же многим тогда на почве политики башни поотрывало. Помнится, спорили мы с одним чуваком, с которым до этого были не разлей вода, в курилке до хрипоты. А нас следующий день «разведка» (она у меня всегда работала хорошо) докладывает, что оппонент мой написал телегу... Сэвиджу. Дескать, с такой позицией Валерий не может быть директором R&D. К чести Билла, он этой бумаге хода не дал, да и мне никогда не говорил. Но у меня-то сердце кровью обливалось, когда я ее читал...

Якорь

Так что, когда я уезжал в Америку снова, у меня было тяжело на душе. Все продолжало висеть на волоске, ясности не было никакой. Я просто руководствовался принципом – делай что должно и будь, что будет. Каждый день общался с какими-то «особистами», что-то объяснял, что-то доказывал. Ну и подносил патроны Савагу. Не то, чтоб он меня об этом просил, но я видел что ему тоже солоно приходится. И вот в один прекрасный день в середине августа он позвал меня и сказал.

— Знаешь, Валер, бог с вами, с девелоперами. Одних уволю, других найму. Ну да, долго. Ну да, дорого. Ну да, геморно. Но сделать можно. Меня другое держит — релизная инфраструктура. Переносить ее сейчас из России в Штаты — это на полгода эпопея. А у меня релизы важные на носу. Так что пусть все остается, как было.

— Что, Билл, коготок увяз, всей птичке пропасть? — У меня как будто гора свалилась с плеч и я немедленно начал упражняться в ослоумии.

— Да, видимо, так. — Сэвидж как будто не заметил моей шутки. Он был весь в своих мыслях. Чувствовалось, что решение далось ему нелегко.

Ну а поклониться за то, что все обошлось надо Марине Борисовне Алексеевой. Именно она тогда управляла Software Production Services и создавала со своей командой тот якорь, который удержал Интел в России в тот лихой год.

Пиши объяснительную!

C тех пор жизнь моя стала полегче, но рецидивы время от времени случались. Мои «друзья» из Risk&Controls никак не могли успокоиться и изобретали одну угрозу за другой. Следующей идеей фикс стал закон о хранении персональных данных граждан России. Я вообще не понял поначалу, в чем там фишка, да и знакомые из Минцифры (мы мало-помалу начали снова общаться) сказали «Че вы паритесь? Этот закон вообще не про вас писан, а про всякие Гуглы, Фейсбуки и ЛинкдИны». Но особисты не успокаивались и продолжали раздувать из мухи слона. И тут масла в огонь подлил Google.

Сижу в декабре в своей московской квартирке, никого не трогаю, читаю книжку. Время пол-одиннадцотого ночи. Вдруг звонок от Сэвиджа.

— Что у вас там с Гуглём?

— А что? Он закрыл девелоперский офис месяц назад. Не согласны они с законом о персональных данных. Ну и скатертью дорожка. Они пол Европы позакрывали из-за подобных законов.

— Месяц назад? А мне только что звонили Risk&Controls и говорили что это — бомба.

— Ну посоветуй им газету посвежее купить.

— Я посоветую, но на ковер нас все равно потащат. Так что, иди — пиши объяснительную.

Этих «объяснительных» я в том году написал не один десяток. И они имели мало общего с творчеством школьников типа «16.12.2014 я пропустил два урока математики, потому что болел и автобуса не было». Это скорее было что то вроде меморандума по каждому конкретному случаю. Дело в том, что особисты иногда устраивали нам с Сэвиджем «перекрестный допрос», а иногда могли колоть по отдельности. Поэтому важно было говорить одно и то же. С этой целью и писались «объяснительные записки».

 Через неделю ровно та же история. Пол-одиннадцатого. Звонок. Билл.

— Что у вас там с рублём?

— Он падает (за ту неделю доллар вырос в цене с 32 рублей до 60).

— И что мы делаем?

— Я знал, что ты будешь беспокоиться и покупал его за свои деньги. Но он все равно падает...

— Господи, что же у вас все не слава Богу...

— Ну год такой. А ты то чего переживаешь? Мы теперь обходимся тебе в два раза дешевле в долларовом эквиваленте. Тебе радоваться надо.

— Я-то может и порадуюсь. А вот наши друзья вряд ли. Так что объяснительную тебе писать все равно придется.

 Так и закончился лихой 2014-й. Все обошлось, только вот седых волос у меня добавилось изрядно. И крыльев за спиной я больше не чувствовал. А мысль о том, как трудно работать в «белой» конторе, живя в «красной» стране, с тех пор все чаще приходила мне в голову...

P.S. Cегодня маленький юбилей. 10-я глава (подглава) в книжку. Ну а предыдущие можно найти вот здесь - 1,2,3,4,5,6,7,8,9.