События вокруг Silicon Valley Bank на время затмили все новостные поводы, и даже выход GPT-4 на этом фоне выглядел как-то безрадостно. На Хабре много писали о причинах и последствиях краха SVB, но были и другие публикации, подробно разбирающие закат финансового светоча стартаперов и дающие новую информацию и неожиданные идеи. Причём помимо банковской специфики они сообщали много интересного как о бизнесе банка, так и о его подходе к сервису с буквальным «облизыванием» клиентов в ног до головы, и даже о чересчур расслабленной для банковского сектора корпоративной культуре. 

Экономист, получивший Нобелевскую премию за свою работу по набегам на банки, анализирует крах SVB и свои опасения по поводу того, что будет дальше

Дуглас Даймонд получил Нобелевку по экономике в прошлом году и почти сразу, раздавая дежурные интервью, стал предупреждать о том, что политика Федеральной резервной системы, направленная на резкое повышение ставок, может привести к потерям в портфелях облигаций компаний и банков, которые уверены, что им ещё долгие годы ничего не грозит.

Но хотя повышение ставок ФРС и ударило по Silicon Valley Bank, Даймонд считает, что не это одно стало причиной краха. Вся деятельность SVB была неэффективной и даже рискованной. Причин две. Одна — очевидная — то, что SVB не смог сопоставить сроки погашения своих инвестиций с потребностями своих вкладчиков. О второй причине говорят меньше, и она в нарушении принципа надёжного банковского дела, требующего привлечения широкого круга клиентов.

Как отмечает Даймонд, важно понимать роль двух классов инвестиций в балансе SVB. Первая группа называется Available for Sale (Доступно для продажи) или AFS. Она состоит из ценных бумаг, которые можно свободно продать в любое время. Все облигации с обозначением AFS должны быть приведены к рыночной стоимости в конце каждого квартала. Если банк держит казначейские облигации с чрезвычайно низкой доходностью, которые он купил в начале прошлого года, а ставки подскакивают, цены на эти облигации резко падают, ударяя по капиталу банка. Вторая категория инвестиций — Held to Maturity (Удерживаемые до погашения) или HTM. Они включают в себя ценные бумаги с фиксированным доходом, которые банк намеревается держать на своём балансе до тех пор, пока они не будут погашены по их полной номинальной стоимости. Раз в квартал банки могут перемещать ценные бумаги между AFS и HTM: если им нужно пополнить свой капитал, они переведут облигации из долгосрочного хранения на торговый счёт. Но если банк переводит ценные бумаги HTM, которые несут нереализованный убыток, это повышает ликвидность, но ещё сильнее ударяет по его балансовому капиталу. Это то сложное положение, в которое SVB попал перед крахом.

На конец 2022 года SVB насчитывала $26 млрд в AFS и $91 млрд в HTM облигациях. Его кредитный портфель в размере $74 млрд состоял в основном из кредитов технологическим стартапам, а также их основателям и менеджерам. Других вкладчиков, особенно физических лиц, было очень мало.

Облигации в AFS, которые SVB пришлось бы продать в чрезвычайной ситуации, приносили доход всего в 1,79%. Средний срок погашения портфеля AFS составлял 3,6 года. В конце 2022 года почти 90% кредитов HTM имели срок погашения более 10 лет, а доходность этого основного портфеля составляла всего 1,63%, и снова SVB купил почти все эти облигации задолго до резкого роста ставок. Его кредитный портфель также приносил низкую доходность, составляющую менее 4% после создания резервов на покрытие убытков по кредитам.

«Их инвестиции были долгосрочными, с очень низкой доходностью», — просто объясняет все эти данные Даймонд. «Они, должно быть, решили, что этот сценарий будет работать нормально, если каждый вкладчик останется навсегда».

Повышение ставок ФРС ударило по ценным бумагам SVB и сократило их капитал. Вкладчики — в основном стартапы — с середины 2022 года начали выводить свои средства со счетов в банке из-за финансовых сложностей, которые в прошлом году испытали многие IT-компании. В 2022 году SVB потерял 8% своих депозитов, и в январе и феврале отток ускорился. 8 марта банк объявил, что он продал все свои облигации AFS, чтобы отдать деньги бегущим клиентам, отчего исход стал массовым. Даймонд считает, что если бы SVB придерживался диверсифицированного подхода в отношении клиентов, отток денег не был бы таким катастрофическим и стремительным. 

«Это не так беспощадно, как в Goldman Sachs»: культура SVB в центре внимания

Несколько интересных штрихов к портрету SVB и его подходам к банковскому делу. Инсайдеры рассказывают, что рухнувший банк больше походил на стартапы, которые он обслуживал, чем на своих консервативных конкурентов с Уолл-стрит.

Financial Times сосредоточился на корпоративной культуре SVB, которая на фоне всех событий выглядит неэффективной и даже разболтанной. Издание считает, что к краху банк привели две роковые ошибки: о первой сегодня знают все — это непомерная ставка на долгосрочные ценные бумаги; вторая — слишком расслабленная культура стартапа и ориентация только на стартапы.  

Из 8,5 тыс. сотрудников большинство работало удалённо: кто-то из Майами, кто-то из Лас-Вегаса, кто-то вообще уехал в хижину в лесу и стал цифровым кочевником. Пока банкиров Уолл-стрит в приказном порядке возвращали в офисы, руководство SVB было рассредоточено: Гавайи, Флорида, Вашингтон, Нью-Йорк. 

Причём в банке понимали, что такой подход несёт определённый риск, в своём последнем годовом отчёте SVB даже признавал, что он «может испытать негативные последствия длительного режима работы на дому». Тем не менее, банк был готов взять на себя эти риски, чтобы продвигать культуру, которая ценила «сочувствие» к клиентам и персоналу.

Цена акций самого SVB оценивалась в рекордные $44 млрд, что, по мнению журналистов, больше напоминало растущую технологическую компанию, а не акции регионального банка. Он ссужал деньги убыточным стартапам и помогал предпринимателям с «домашними тратами»: ипотечными кредитами, платежами за автомобили и за обучение.

В итоге банк «слишком глубоко увяз в венчурном сообществе, развлекая предпринимателей и венчурных капиталистов лыжными прогулками, бейсбольными играми и предоставляя частные ложи на концертах. Он ссужал миллиарды долларов винодельням и виноградникам, которые использовал для общения с клиентами, и чьё вино он отправлял на вечеринки своих клиентов».

Так «стартаперский дух» принёс не меньше вреда, чем пользы, когда сервис и построение имиджа стали преобладать над финансами и банковским делом: банк очень быстро рос, его высшее руководство сосредоточилось на социальных проблемах и слишком полагалось на использование дорогостоящих консультантов для изучения новых стратегий.

Вино, лыжи и кредиты: как банк Кремниевой долины стал лучшим другом стартапов

«Silicon Valley Bank относился к основателям стартапов как к членам королевской семьи задолго до того, как их компании когда-либо получали прибыль или даже привлекали значительное финансирование».

Wired пообщался с несколькими клиентами SVB и тоже сосредоточил внимание на многочисленных услугах банка, которые не имели никакого отношения к банковской деятельности. 

SVB был основан около 40 лет назад профессором Стэнфордского университета, который объединился с банковскими экспертами после того, как заметил, что студенты изо всех сил пытаются финансировать свои бизнес-идеи, и часто безуспешно. В банке с большим трепетом относились к стартапам, и стартапы с удовольствием открывали счета в банке. Причём с удовольствием — буквально. Wired смакует все привилегии вкладчиков даже больше, чем Financial Times. Вино, лыжные туры, выезды на сёрфинг, гонки на автомобилях, проходки на музыкальные фестивали, домик с пристанью на озере Тахо в Калифорнии для проведения недельных ретритов, распахнутые двери конференц-залов для проведения встреч, специальные мероприятия, включая сессии по поиску соучредителей и привлечению инвесторов, снова вино — около 300 ивентов в винодельнях долины Напа только за прошлый год. 

Доверие, которым пользовался SVB, можно назвать беспрецедентным: «Они понимают нашу инновационную экосистему и строят все свои предложения на её основе», — восхищался один из венчурных капиталистов. Ссуды SVB выдавал быстро и легко: в одних случаях банк получал небольшую долю в собственности заёмщиков, в других — давал отсрочку на основные платежи. 

Крах SVB стал таким болезненным не только из-за потери финансового доверия, многие стартаперы потеряли «другана» и заботливого дядюшку, один из клиентов, переживающих ситуацию, сказал так: «Сердце хочет остаться с SVB, если он возродится, но я больше не уверен, что это финансово разумно».

Фиаско SVB разоблачило лицемерие Кремниевой долины

Англичане не могли не прокомментировать крах американского банка, причём в стиле, напоминающем о классическом английском памфлете, язвительном и образном. В представлении автора колонки, профессора Джона Нотона, «Кремниевая долина» — это поле искажения реальности, населённое людьми, которые «вдыхают собственные испарения и верят, что переживают эпоху Возрождения 2.0, а Пало-Альто — это новая Флоренция. Преобладающей религией является поклонение «основателям», а его старейшины живут на Сэнд-Хилл-роуд в Сан-Франциско и называются венчурными капиталистами».

Издание напоминает, что технологические новаторы привыкли относиться к правительству как к помехе, препятствующей их блестящим инновациям. Но когда Silicon Valley Bank рухнул, инвесторы потребовали гарантий защиты именно от государства. «SVB был просто 16 по величине банком, а на следующий день превратился в дымящуюся громадину, которая выглядела так, будто может обрушить целый сегмент банковского сектора США». 

Разбирая известные причины краха SVB, Нотон резюмирует: всё, что было нужно для моделирования риска и предотвращения краха, — это один стажёр с электронной таблицей. «И как мог банк, платёжеспособность которого зависела от предположений о стоимости долгосрочных облигаций, быть застигнутым врасплох влиянием повышения процентных ставок?»  

Как мировая стартап-экономика реагирует на крах SVB

Английские профессора, возможно, отказались бы от саркастического тона, если бы прочитали публикацию Rest Of World. Издание посмотрело, по кому ударил крах SVB за пределами райского сада для стартапов, Кремниевой долины. На самом деле пострадали многие предприниматели Индии, Китая, Марокко, Мексики и Сингапура. Например, основательница небольшого стартапа из Индии держала все свои средства, около $300 тыс., именно в SVB. Она выбрала его, потому что счёт можно было открыть удалённо, а минимальный баланс не требовался. К тому же международные переводы осуществлялись быстро и просто. Растерянность — самое малое, что могут предпринимательница из Индии и её коллеги испытывать сейчас.

В Латинской Америке венчурные компании буквально принуждали стартаперов открывать счета в американских банках. И конечно, они предпочитали открытый и понятный SVB, нежели чопорный JP Morgan. Теперь у южноамериканских стартаперов есть опасения, что с «большими» американскими банками у них могут возникнуть сложности, отчего венчурный капитал перестанет вкладываться в новые проекты в их странах.  

«Первое бегство вкладчиков с Twitter»: как социальные сети усугубили крах SVB

Неожиданный взгляд на крах SVB: пока все обсуждали в первую очередь промахи финансистов, The Guardian задал вопрос, насколько меняются реакции общества и финансовых институтов, когда им придают ускорение социальные сети. Издание заметило, что та невероятная скорость, с которой рушился Silicon Valley Bank, заставила некоторых экспертов размышлять, не открывают ли в наше время социальные сети совершенно новые риски в мире финансов.

Мы мало задумываемся о том, что соцсети могут становиться не только информационным источником, но и катализатором процессов. Раньше слухи о неплатёжеспособности банка могли накапливаться месяцами или годами, прежде чем они приводили к массовому исходу вкладчиков. История SVB показала, что сейчас процесс может сократиться до нескольких часов. 

Психологическое поведение, стоящее за бегством из банков — массовый страх вкладчиков перед потерей своих сбережений — может расти и распространяться гораздо быстрее, чем реакция на кризис банковских служащих и регулирующих органов.

Но скорее, катализатором обвала SVB стало наложение факторов: тревожные сообщения в Twitter и переписки в WhatsApp плюс простота доступа, которую обеспечивает онлайн-банкинг. 

 

Комментарии (3)


  1. aik
    00.00.0000 00:00
    +7

    "Культура стартапов" — это то, что называлось в анекдотах "бизнес по-русски"? Открыть фирму, взять кредит, купить на него джип и ящик водки, джип разбить по пьяни, взять новый кредит...


    1. MAXH0
      00.00.0000 00:00

      Главное в этом процессе - Регулярно обслуживать долг по процентам и оставаться на хорошем счету банка. Ну и вовремя перекинуть долг на совладельцев/акционеров. А так такой бизнес хорошо работает не только в России. Взять историю успеха Трампа с серией банкротств.


  1. K0styan
    00.00.0000 00:00
    +1

    История SVB показала, что сейчас процесс может сократиться до нескольких часов

    Это у них Рокетбанка не было. Очень похожая история, хоть и обычная, розничная. Правда там веселее было: когда у материнского банка (кажется, тогда ещё Интеркоммерц был) пошли проблемы, сами фаундеры Рокета предложили деньги вынимать)