В прошлых частях нашего цикла мы проследили историю пасты в Италии с момента первых упоминаний до наших дней — а также узнали о том, как макароны попали в Российскую империю и понемногу покорили сначала дворян, а затем и более широкие слои её жителей. Теперь мы добрались до истории макаронных изделий в СССР и постсоветской России, и попробуем разобраться: зачем советское руководство в конце 20-х годов стало усиленно развивать производство макарон, как к ним подходили советские кулинарные книги, когда возникли макароны по-флотски, и побежали ли они на всемирной выставке в Италии? Но сначала ненадолго вернёмся в XVIII век и узнаем, как в появлении макарон в нашей стране умудрились поучаствовать ещё и масоны.

Оглавление:

• Часть 1. О том, как появилась итальянская паста и её разнообразные названия, при чём тут греки, евреи и арабы, и как макароны пришли в Италию

• Часть 2. Паста средневековая по Декамерону, при чём пармезан и Неаполь, и как Казанова сбежал из неприступной тюрьмы с помощью макарон

• Часть 3. Почему паста стала национальным блюдом итальянцев, и зачем Муссолини пытался этому помешать

• Часть 4. Как макароны появились в Российской империи, и какие их варианты любили Пушкин, Гоголь и Крылов

• Часть 5. Приключения макарон в СССР: как связаны паста и масоны, зачем её включили в планы пятилеток, как появились макароны по-флотски, и когда макаронные изделия окончательно стали блюдом отечественной кухни

В ходе работы над этой статьёй мне всё же удалось найти описания и рецепты макарон в русской кулинарной книге не XIX, а XVIII столетия. Речь идёт о фундаментальной работе «Словарь поваренный, приспешничий, кандиторский и дистиллаторский», в которой были собраны «подробные наставления о приготовлении разных блюд французской, немецкой, голландской, испанской и английской кухонь, а также пирожных, десертов, варений, салатов, вод, эссенций, ликёров». Шеститомный труд на основе компиляции целого ряда европейских кулинарных книг был издан в 1795-97 годах Василием Алексеевичем Лёвшиным, одним из забытых ныне, но ярких и хорошо известных в свою эпоху представителей русского общества. Родившийся в 1746 году в Смоленске представитель старинного дворянского рода успел послужить в кирасирском полку, принять участие в войне с Турцией 1768-72 годов, после чего вышел в отставку, надолго обосновался в имении Темрянь близ Белёва Тульской губернии — и сделался профессиональным писателем и переводчиком.

За свою долгую жизнь Василий Лёвшин издал около 250 (!) книг, из них порядка 160 собственных сочинений и 90 переводов с разных языков. Причин такой литературной плодовитости, помимо вполне искреннего интереса, было две. Во-первых, Лёвшин был представителем древнего, известного с конца XV века дворянского рода — но обедневшего. Затраты на содержание поместья не покрывались доходами с земли, на госслужбу он попадёт только при Александре I, и написание/перевод книг в больших количествах были для него основным способом заработка. Во-вторых, он был членом нескольких масонских лож, и с единомышленниками неиронично участвовал в «заговоре» по распространению в Российской империи современной литературы — в целях просвещения дворянского сообщества и попутного распространения тех идей, которые в их кругу считались правильными. Причём делалось это официально, в рамках деятельности «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг» с высочайшего соизволения императрицы Екатерины II в период её увлечения идеями Просвещения и переписки с Вол��тером. 

В этой работе Лёвшин был наиболее работоспособным и упорным автором воистину энциклопедических знаний, старательно разбиравшимся в том, о чём писал — а писал он на самые разнообразные темы. Его книги и переводы действительно пользовались у читающей публики изрядной популярностью, издаваясь солидными для XVIII столетия тиражами. При этом он стал ещё и одним из первых русских фантастов: в 1784 году Лёвшин начал писать повесть «Новейшее путешествие, сочинённое в городе Белёве», в котором главный герой Нарсим мечтает о космических полётах почти в прото-лавкрафтовских образах:

Взгляните на сие расстояние, равняющееся вечности, и поймите, что не для вас испускают лучи свои миллионы солнц; есть несчётно земель, населенных тварями, противу коих вы можете почесться кротами и мошками. 

А затем — правда, во сне — сооружает летательный аппарат из деревянного корпуса, нескольких орлиных крыльев и системы пружин, и отправляется на Луну, удивляясь по пути наличию атмосферы на всём протяжении перелёта. Там он, разумеется, находит совершенно утопическое общество, живущее в сплошном счастье и изобилии среди дворцов из драгоценных металлов и камней, а в качестве фансервиса уточняется, что прекрасные жительницы Луны ходят не слишком одетыми. Вскоре из полёта на Землю возвращается изрядно потрёпанный и изумлённый сын местного мудреца — он приземлился в Османской империи, где был тщательно ограблен, сначала чуть не зарезан как «неверный», а потом чуть не обрезан в попытке это «исправить». Бедолага чудом бежал в Российскую империю — и тут автор погрузился в такой безудержный поток восславления её процветания и мудрого устроения при государыне Екатерине, что не смог вырулить на финал, и повесть так и осталась недописанной.

Зато «Словарь поваренный, приспешничий, кандиторский и дистиллаторский», над которым Василий Лёвшин работал много лет на основе большого количества источников, стал одним из главных его Opus Magnum. В предисловии автор так описывает его содержание и историю написания первого фундаментального свода кулинарных знаний своего времени:

Не нужно мне, как я считаю, предлагать во благосклонное принятие труды мои, которым я хотел услужить моим соотечественникам: полезность сего Словаря может доказывать сколько заглавие, не меньше того подробное содержание. Мало ещё имеем мы на нашем языке книг, до Поваренного искусства относящихся, но и те, сколько известны мне, приняты были с великим одобрением. Сие поощрило меня удовлетворить охотникам до стола и вкуса полным Поваренным Словарём, который я чрез многие годы трудяся, собрал из новейших поваренных книг, изданных на немецком и французском языке, также старых и новых записок. А при том, чтобы сей один словарь мог заменить в хозяйстве и у любителей целую библиотеку книг, до поварства, приспешничества [пекарства], кондитерства, делания водок, ратафий [сливовиц], наливок, вод, эссенций, и всего до дистилляции относящегося. Я присовокупил в него не токмо все статьи, до того надлежащие, но и в особых статьях поместил отдельно целые систематические наставления к поваренному искусству, также поварни новую, мещанскую из книги «La cuisinière bourgoise», австрийскую, берлинскую, богемскую и русскую, многие блюда из поварен английской, итальянской, испанской и португальской, включил всё нужное из книг поваренных и прочих, на нашем языке до днесь изданных. 

Интересно, что, в отличие от других описанных у нас книг, 95% упоминаний макарон в шеститомнике Василия Левшина относятся не к пасте, а к одноимённому миндальному десерту — который в те времена не только готовили и ели сам по себе, но и использовали как элемент более сложных десертов. Макароны в смысле пасты и вермишель, которые надолго станут основными типами макаронных изделий в Российской империи, упоминаются лишь в соответствующих статьях словаря «макарони» и «вермичели».

Обратим внимание на два момента: во-первых, чётко проговаривается, что под вермишелью понимается то, что мы ныне называем спагетти — что соответствовало и тогдашней итальянской терминологии; и вполне однозначно описываются «макароны» в в��де тоже длинной, но более толстой и полой внутри пасты. Во-вторых, макаронные изделия «привозятся из Италии». Впрочем, не вполне ясно, имел ли в виду Лёвшин уже существовавший в конце XVIII века импорт пасты из Италии в Россию, или же фраза попала в текст из какого-то из европейских изданий. В любом случае, российское общество так или иначе познакомилось с макаронами на рубеже XVIII и XIX столетий, не без участия масонов — а дальнейшее мы проследили в предыдущей части.

Теперь вернёмся в ХХ век. Первая мировая война и последовавшая Гражданская были сложным временем в том числе для производства и потребления макарон. Из-за нараставших перебоев с поставками и транспортным сообщением многие из фабрик резко сократили или даже прекратили производство. В начале 20-х годов во время массового голода в Советской России тоже было не до макарон, актуальнее было обеспечить страну хоть какой-то едой. Однако уже с середины 20-х в СССР начинается новый рост производства макарон, чему поспособствовала и политика НЭПа. Так, в Самаре уже национализированная бывшая фабрика Кеницера была взята в аренду управляющим Карлом Шлегером, родственником Кеницера, и на коммерческих рельсах дело вновь пошло в гору — благо экономика быстро росла, и многие старались вернуться к дореволюционным нормам потребления. 

НЭП в конце 20-х был свёрнут — однако к этому времени руководство СССР пришло к выводу о том, что стране Советов нужны макароны как продукт питательный, а также удобно перевозимый и долго хранящийся. Это было особенно важно в связи с двумя факторами. Во-первых, советское руководство тогда всерьёз рассматривало массовый перевод горожан с домашней кухни на мощную и разветвлённую систему общественного питания, организованную с индустриальным размахом и со строго научным подходом. Во-вторых, с конца 1920-х годов в Политбюро пришли к уверенности в неизбежности новой большой войны — а в таких условиях продукты длительного хранения, к которым относятся и макароны, могут быть особенно важны. В результате ускоренное развитие макаронной промышленности СССР было включено в государственное планирование.

В годы двух первых пятилеток с 1928 по 1937 годы были реконструированы и расширены Московская (бывшая фабрика Динга) и Ленинградская макаронная фабрики — последнюю в СССР даже называли крупнейшей в Европе. Появились новые макаронные фабрики в Одессе, Борисове под Минском, в Уфе, Иркутске, Челябинске и Баку. По данным первого издания «Книги о вкусной и здоровой пище» 1939 года, в 1913 году в Российской империи производилось около 30 тысяч тонн сухих макарон в год, а в 1938 году этот показатель в СССР достиг 277 тысяч тонн. К 1940-му — уже 324 тысячи тонн. Впрочем, в довоенное время макароны значительно чаще встречались на больших фабриках-кухнях и столовых при предприятиях и учебных заведениях, чем в домашней кулинарии.

Так описывает макарон в СССР известный с 60-х годов исследователь истории русской и советской кухни Вильям Васильевич Похлёбкин:

На третьем месте после колбасы и яиц стандартным массовым блюдом советской кухни стали макароны и макаронные изделия, заимствованные, как известно, из Италии. В 20-х годах, в эпоху иностранных концессий, с рядом итальянских фирм была достигнута договоренность о налаживании в Союзе макаронных фабрик, позднее ставших государственными. Так что макароны, а также еще более популярная у нас вермишель, в 30-х годах были уже отечественного, собственного производства, причем, если в Италии макаронные изделия выпускались в богатом ассортименте из 30 разных видов и самыми распространенными были спагетти, то «русские» макароны выпускались только одного вида, который в Италии назывался «цита» [имеется в виду сицилийское название длинной трубчатой пасты ziti]. На своей родине у «циты» было мало поклонников [сомнительное утверждение, на Сицилии это чуть ли не главный вид пасты], но русскому потребителю этот вид макаронных изделий полюбился, а точнее, будучи вначале навязан советскому общепиту пищепромовским руководством, он затем пришелся по вкусу всему народу. Знали все же, чёрт возьми, что выбирать из иностранного многообразия! 

Увы, тут Похлёбкин неточен — ибо был ограничен в доступе к архивам и зарубежным изданиям, а Интернета тогда не было. Как мы помним, трубчатые макароны были описаны ещё Василием Лёвшиным, они стали основной формой в России с начала XIX века, и в СССР лишь продолжили давно устоявшуюся практику. К тому же, именно в СССР разнообразие макаронных изделий как раз выросло по сравнению с имперской эпохой: уже до войны в производство помимо привычных для России полых макарон и узкой вермишели-спагетти в производство на фабриках шли «итальянская соломка» (вермишель в современном смысле), «вермишель в бантиках» и так далее. Более того, в послевоенную эпоху как раз длинные макароны станут в СССР относительной редкостью по сравнению с «рожками», «улитками» и «перьями», по сути — разрезанными полыми макаронами, а также «ракушками». Да и само слово «макароны» станет по умолчанию относиться к коротким трубочкам, заранее нарезанному производному от того, что понималось под словом ранее. 

В том же первом издании «Книги о вкусной и здоровой пище» 1939 года содержится описание типовой варки макарон — с несколько странными рекомендациями по времени приготовления:

Приготовление блюд из макарон (лапши и вермишели) отличается простотой, требует небольшой затраты труда и времени. Длинные макароны перед варкой ломают на части. Необходимо разламывать также и вязки вермишели. Макаронные изделия для варки закладывают в кипящую подсоленную воду. Воды берется 2 стакана на каждые 100 г макарон, соли 1/2 чайной ложки (5 г). Срок варки макарон — 30-35 мин., а лапши и вермишели — 12-15 мин. Сваренные макароны откидывают на сито; когда вода стечёт, макароны, не давая им остыть, заправляют маслом или соусом.

В числе указанных далее блюд — макароны с маслом (не указано, каким), макароны с маслом и сыром (тоже без указаний, но явно уже не пармезаном), макароны с грибами и ветчиной под томатным соусом, с мясом, зелёным перцем и луком, разные варианты запеканок в духовке на основе макарон. Попутно описываются готовые консервированные макароны с мясом в стеклянных банках, которые предполагалось просто разогреть в горячей воде или на сковороде. Что интересно, в качестве гарнира к мясным и рыбным блюдам пока что макароны почти не фигурируют: их авторы рекомендуют подавать лишь к щуке с томатами, а также запекать с ними судака. Вермишель предлагается как частый ингредиент для бульонов и супов.

Дальше была война. Ма��ароны поставлялись на фронт как один из вариантов снабжения, официально входили в пайки и ассортимент фронтовой кухни — но часто всё зависело от возможностей промышленности и снабжения. Согласно приложению к постановлению Государственного комитета обороны от 12 сентября 1941 года, норма суточного довольствия красноармейцев и начальствующего состава боевых частей действующей армии была следующей:

Хлеб: с октября по март — 900 г, с апреля по сентябрь — 800 г. Мука пшеничная 2-й сорт — 20 г. Крупа разная — 140 г. Макароны — 30 г.

Мясо — 150 г. Рыба — 100 г. Комбижир и сало — 30 г.

Масло растительное — 20 г. Сахар — 35 г. Чай — 1 г. Соль — 30 г.

Картофель — 500 г. Капуста — 170 г. Морковь — 45 г. Свекла — 40 г. Лук репчатый — 30 г. Зелень — 35 г.

В первые, наиболее тяжёлые военные годы, часть макаронных фабрик благодаря наличию оборудования для ускоренной сушки перевели на производство более простых сухарей для фронта. Однако по мере успехов на фронте производство макарон стало вновь увеличиваться. Вероятно, где-то во второй половине Великой отечественной сначала в военной, а впоследствии в советской гражданской кухне и появились знаменитые макароны по-флотски. Почему по-флотски — историки обсуждают до сих пор. То ли дело было в памяти о восстании на линкоре «Гангут» в 1915 году из-за нарушения традиции подавать матросам после тяжёлой работы макароны с мясом, то ли оно появилось на кораблях уже советского флота в годы войны. 

В любом случае, с большой вероятностью оно появилось на свет и стало возможным в более-менее массовом масштабе, вероятно, в 1944-45 годах в связи со всё более массовыми поставками из США в СССР консервированной тушёнки. Она поступала в СССР в действительно массовом масштабе, не без сарказма была прозвана у нас «вторым фронтом» (обещанного открытия которого в Западной Европе ждали три года), и стала важным белковым подспорьем для питания военных и гражданских в конце войны и первые послевоенные годы. В воспоминаниях ветеранов есть упоминания, что по праздникам и в качестве поощрения бойцам в полевых кухнях выдавали два особенно любимых и сытных блюда: макароны с тушёнкой, и гречневую кашу с тушёнкой же. Причём по особым случаям пропорция макарон и тушёнки доходила до 1:1: удивительно сытно и вкусно для фронтовой еды и вообще военного времени. После войны огромные запасы американской тушёнки с военных складов постепенно поступали в гражданское питание, так как сроки хранения были у неё не слишком большими — и составили важное подспорье для горожан в голодные первые послевоенные годы.

В качестве одной из гипотез «флотского» названия таких макарон можно предложить и такую. На перешедшем по репарациям в состав ВМС СССР итальянском линкоре «Джулио Чезаре», с 1949 года ставшим флагманом Черноморского флота под названием «Новороссийск», для матросского состава в камбузе было обнаружено только оборудование для массовой варки макарон. Вероятно, как минимум некоторое время макароны с тушёнкой и без составляли значительную часть рациона его экипажа. Как бы то ни было — первое прямое упоминание рецепта «макароны по-флотски» появляется в 1955 году в фундаментальном издании коллектива авторов Минторга СССР «Кулинария». Если «Книга о вкусной и здоровой пище» предназначалась в основном для домашней кухни, то «Кулинария» была ориентирована в первую очередь на профессионалов сферы общественного питания. Впрочем, в реальности её чаще использовали именно дома — так как профессиональные повара больше ориентировались на официальные инструкции и списки рецептов с пропорциями продуктов, за отклонения от которых в общественном питании можно было нарваться на неприятности.

Здесь уже макароны прямо рекомендуют использовать в качестве гарнира к широкому ассортименту блюд — при этом почему-то варить макароны уже предлагают до 40 минут, что, вообще-то, превращает их в подобие каши. Ярославский, костромской, голландский и степной сорта сыров предлагаются к использованию в сочетании с макаронами. Приводятся следующие типы и виды макаронных изделий, производимых к тому времени советским пищепромом:

• трубчатые (макароны обыкновенные, макароны и рожки разных видов, такие, как соломка, особые, любительские и др.),

• вермишель (обыкновенная, тонкая, паутинка, бантики и др.), лапша (узкая, широкая, гофрированная и др),

• фигурные изделия (ушки, ракушки, крупка, звёздочки, колечки и др.).

Список приводимых рецептов собственно макарон в разных вариантах, что интересно, в «Кулинарии» недвусмысленно похож на тот, который мы видели в книге Елены Молоховец в варианте за 1901 год — хотя, понятно, что упоминать об этом «классово чуждом буржуазно-помещичьем издании» авторы не стали. Однако он расширен и дополнен и новыми вариантами. Рядом с вдохновлёнными молдавской кухней макаронами с брынзой в середине списка, наконец, появляется пункт «макароны отварные с мясом (по-флотски)». Тушёнки, заметим, в рецепте нет: продовольственная ситуация к середине 50-х заметно улучшилась, а массовое употребление консервированного мяса успело уйти в прошлое. Итак:

Говядину, баранину или свинину пропустить через мясорубку и обжарить на сале. Мясо положить в посуду, добавить пассерованный на масле мелко нарезанный лук, налить бульон и тушить мясо до готовности. Макароны отварить в подсоленной воде и, слив отвар, смешать их с тушеным мясом. Макароны 80, мясо 75, масло топленое 15, лук 20, бульон 30, сало свиное, говяжье топленое 10.

Стоит упомянуть об одной легенде, связанной с макаронами по-флотски. В вышедшей в 2020 году книге журналиста Михаила Дегтяря «Хрен должен быть крепким» утверждается, что макароны по-флотски придумал в 1952 году в Ялте его учитель, «знаменитый на весь мир повар» Борух Соломонович Канцеленбоген, который «кормил Николая II, Сталина и Брежнева». Согласно книге, Канцеленбоген придумал их в годы войны, когда готовил сразу на 1200 человек в огромной ванне, а затем приготовил такие макароны лично для товарища Сталина. Тот восхитился, лично назвал их «макаронами по-флотски» и даже послал на всемирный кулинарный конкурс в Италии — где все итальянские повара также восхитились, прослезились и признали-таки приоритет советской кухни. Ну а Борух Соломонович получил за этот кулинарный подвиг квартиру на Графском проезде в Ялте, где позже пил с Иосифом Бродским. А затем уехал в Римини и соблазнил племянницу Федерико Феллини — которому он готовил пиццу, но тот всё же выгнал его из Италии за отказ жениться и неприятие «недоваренной» пасты аль денте. Не в обиду уважаемому Михаилу Дегтярю будет сказано — но разлетевшаяся по сети из его книги Истинная Правда О Макаронах По Флотски очень уж похожа на жизнерадостную байку в стиле Исаака Бабеля или Ярослава Гашека. Как, впрочем, и вся его книга, явно не претендующая на документальность хоть сколько-то всерьёз. Хотя памятную доску в Ялте в честь Боруха Соломоновича Канцеленбогена он таки открыл — вероятно, в рамках всё той же литературной мистификации.

Даже более известна появившаяся ещё в советское время байка про причину выпуска в СССР макарон диаметром 7,62 мм — что соответствовало калибру патронов для винтовки Мосина и автомата Калашникова. Якобы в военное время выпускавшая примерно такие макароны Куйбышевская и другие фабрики могли быть быстро переоборудованы для производства патронов. Естественно, это невозможно никоим образом — и просто обыгрывало то, что в советской промышленности многое действительно так или иначе работало в интересах ВПК. 

К концу 1960-х годов производство макаронных изделий в СССР становится совсем массовым: оно в четыре раза опережает пиковые довоенные показатели и достигает 1200 тысяч тонн в год. Пусть и не всегда качественные из-за дефицита пшеницы твёрдых сортов, макароны окончательно закрепляются в советской кухне как одно из базовых блюд домашней и общепитовской кухни наравне с картофелем. Символично, что как раз в это время, в 1968 году появляется юмористическая песня Юлия Кима «Люблю я макароны», фиксирующая популярный домашний рецепт макарон с сыром и томатным соусом:

Люблю я макароны, любовью к ним пылаю неземною!
Люблю я макароны — и что хотите делайте со мною!
Для вас это — ерунда: подумаешь, еда?
Но вы полейте их томатом, посыпьте чёрным перцем,
Смешайте с тёртым сыром, запейте их вином.
Поймёте вы всем сердцем — какое это чудо,
Потом вам станет худо, но это уж потом!

Мотив звучал весьма по-итальянски, и многие были уверены в том, что песня представляет собой перевод с итальянского. Реальность была чуть сложнее. Мелодия, действительно, взята из песни «La pappa al pomodoro», написанной знаменитым итальянским композитором Нина Рото к телесериалу 1964 года «Дневничок Джаннино по прозвищу Ураган». Однако в оригинале она была отнюдь не о помидорах, а была посвящена помидорному супу, типичной еде итальянских бедняков — в консервированном виде проникшему и в американскую кухню. Песня, где имелась и социальная критика капиталистического общества, вскоре попала на советское ТВ, когда певица Рита Павоне приняла участие в фестивале итальянской культуры. Юлий Ким написал на её мотив лёгкие стихи про более знакомые советским гражданам макароны — после чего она попала на радио и грампластинки в исполнении Эмиля Горовца, популярного тогда певца, исполнявшего даже каверы на «Битлз». 

В начале 70-х годов СССР становится второй после Италии страной по объёмам производства макаронных изделий — и это несмотря на то, что в США они тоже весьма популярны. Потребление на душу населения оценивалось Большой советской энциклопедией 1970-х годов в 5,2 кг сухих макарон на человека в год. Они делились на высший и первый сорт, а также на три группы: А — лучшие, из чисто твёрдых сортов пшеницы, Б — из смеси, и В — сугубо из мягких хлебных сортов. Само собой, А высшего сорта были желанными, но дефицитными, а более распространённые имели прискорбную склонность к склеиванию и развариванию. Что вызывало необходимость в промывании для удаления избытков клейкого крахмала, и усугублялось привычкой люто переваривать макароны по сравнению с итальянской кухней. И всё же макароны любили и ели часто. 

Появляются макароны и в советском кино. К примеру, их варят на пляже интеллигентные туристы-дикари в комедии «Три плюс два», поедают огромную кастрюлю макарон алкохолостяки в «Афоне», о тюремных макаронах грустно вспоминает голодный Василий Алибабаевич в «Джентльменах удачи», а в «Кин-дза-дза» именно поход за макаронами приводит Дядю Вову на другую планету. 

Макароны остались одним из главных блюд отечественной кухни и после распада СССР — причём многие в наши дни готовят дома как традиционные макароны с сыром и по-флотски, так и варианты итальянской пасты. Хотя макаронные изделия из твёрдых сортов пшеницы стали-таки стандартом, и на пачках с бесчисленными их вариантами многие изготовители прописывают рекомендуемое время приготовления, некоторые по-прежнему не изменяют традициям и варят их подольше, а затем промывают под краном. Даже в заведениях не итальянского профиля в меню обычно имеются несколько вариантов пасты — а вот в качестве гарнира макароны теперь можно встретить разве что в столовых при предприятиях и учебных заведениях. Как бы то ни было, макароны окончательно вросли в нашу кухню — и вряд ли из неё куда-то денутся, даже под влиянием всё более популярной азиатской кухни с её вариантами лапши. А мы на этом завершаем наш цикл про историю пасты и макарон — и переходим к новым темам. Оставайтесь с нами!

© 2025 ООО «МТ ФИНАНС»