По мнению обывателя, все айтишники, программисты и вообще «компьютерщики» — немного странные. Или не немного. Образ компьютерного гика с необычными привычками и чудачествами давно вошёл в мировую культуру в качестве тропа наравне с образом «безумного учёного». Впрочем, обычно это образ довольно-таки благожелательный, и он имеет под собой, пожалуй, некоторые основания.

О стереотипах вокруг айтишников вообще и о том, как они менялись со временем, мы поговорим в другой раз, а пока коснёмся того, какими необычными привычками знаменитые и великие компьютерщики прошлого и настоящего запомнились окружающим. И тем самым повлияли как на образ безумного учёного вообще, так и на образ компьютерного гика в частности. На сей раз двигаться мы будем не совсем в хронологическом порядке, а немного вразнобой. Так получилось.
Впрочем, началось всё в эпоху самого что ни на есть настоящего стимпанка…

▍ Чарльз Бэббидж

Создатель проектов разностной и аналитической машин, тем самым — основоположник компьютерной техники, был уже при жизни широко известен как «эксцентричный гений», он же «безумный учёный». Ещё в 1812 году, будучи тридцатилетним учёным, он страшно возмутился многочисленным ошибкам то ли в логарифмических, то ли в астрономических таблицах, которые в его времена составлялись на основе ручных вычислений. «Боже, — воскликнул Бэббидж, — пусть эти вычисления лучше выполняет пар!». Очень стимпанково получилось.


Спустя пятнадцать лет Бэббидж уйдёт с поста профессора математических наук в Кембридже и посвятит всю свою жизнь тому, чтобы вычисления можно было бы выполнять с помощью сложных машин и того самого пара.

А ещё он яростно воевал… с уличным шумом.

Дело в том, что улицы викторианского Лондона были очень далеки от представлений о благопристойности и чопорности викторианской же эпохи. Они были буквально наполнены всевозможными шарманщиками и музыкантами, уличными зазывалами и тому подобной публикой. Учёный характеризовал их как «орудия пыток, разрешённые правительством для дневного и ночного использования на улицах Лондона».

«Разъярённый музыкант» 1741 года. По мнению Чарльза Бэббиджа, примерно так улицы Лондона выглядели и звучали даже спустя век

В 1860-х годах они настолько задолбали уже пожилого Бэббиджа, что он начал против них настоящую информационную кампанию. По его оценкам, шум от уличных музыкантов снижал его работоспособность примерно на 25%. Посредством целой серии писем-статей в лондонской Times Бэббидж пытался убедить общество и парламентариев в том, что нужно незамедлительно запретить исполнять уличную музыку в Лондоне, да и вообще неблагопристойно шуметь:

«Уличная музыка отнимает у трудолюбивого человека его время; она раздражает музыкального человека своей невыносимой дурностью; она раздражает больного; лишает пациента, который с большими неудобствами посетил Лондон за лучшим медицинским советом, того покоя, который при таких обстоятельствах необходим для его выздоровления; она уничтожает время и энергию всех интеллектуальных классов общества, внося перерывы в их занятия!»

Он сам дважды пытался баллотироваться в парламент, но оба раза неудачно — ему немедленно припоминали «растрату» государственных средств на так и не созданные вычислительные машины. Высшие слои британского общества, считавшие практики городских низов возмутительными и неблагопристойными, в целом были склонны согласиться с Бэббиджем по части уличного шума. И о чудо, его требования даже оформились в законодательный акт, прошедший через парламент…


… с печальным для Бэббиджа результатом.

Даже свирепое по отношению к простолюдину викторианское законодательство не смогло реализовать «закон Бэббиджа» на практике. Зато простые лондонцы и особенно уличные музыканты буквально возненавидели «безумного профессора», покусившегося на одно из немногих доступных им развлечений. Возле его дома №1 по Дорсет-стрит в лондонском Марилебоне стали целенаправленно собираться уличные музыканты, порой с нарочито расстроенными инструментами.


По подсчётам самого Бэббиджа, в течение 80 суток у его дома 165 раз целенаправленно создавался шум «скрипачей, циркачей, фанатичных псалмопевцев и барабанщиков». В соседних магазинах и пабах расклеивали призывы бороться со «старым злодеем». По улицам за Бэббиджем бегали мальчишки и не только, из-за чего ему приходилось обращаться к констеблям. В его доме даже били окна и обещали сжечь его вместе с хозяином. Даже когда Бэббидж лежал на смертном одре, ему досаждали мстительные шарманщики.

Созданная уже в XXI веке по чертежам Бэббиджа 2-я разностная машина весит пять тонн и полностью функционирует так, как задумывалось изобретателем: она способна вычислять значения полиномиальных уравнений седьмого порядка с точностью до 31 цифры

Резкость учёного в оценках того, что он считал досадной помехой в работе, ранее во многом стоившая ему продолжения финансовой поддержки его революционных разработок, и тут сыграла с ним злую и печальную шутку.

Впрочем, возможно, в случае уличных музыкантов речь шла не только о резкости и категоричности «чудаковатого учёного», сколько о физиологии. Исследования его специально сохранённого для потомков мозга показали, что из-за проблем с кровоснабжением громкие звуки могли доставлять Чарльзу Бэббиджу дискомфорт на сугубо физиологическом уровне.

Увы, тогда о подобном не слышали даже самые продвинутые медики — и великий создатель концептуальной базы для всей последовавшей компьютерной техники остался для необразованных современников «сумасшедшим профессором, врагом уличных музыкантов».

▍ Ада Лавлейс

Августа Ада Кинг, графиня Лавлейс, осталась в истории как первый программист, создательница понятий цикла и рабочей ячейки. Её программа для вычисления чисел Бернулли предназначалась для так и не созданной аналитической машины Чарльза Бэббиджа, с которым она находилась в частом общении и постоянной переписке.

Ада Лавлейс, первая программистка

Маленькую Аду с детства по настоянию матери учили математике — весьма необычное направление обучения для юной леди викторианской эпохи — для того, чтобы она не пошла по стопам отца, лорда Байрона, и не стала «безумной аморальной поэтессой». Результат оказался впечатляющим: Лавлейс уже в двенадцать лет задумалась о том, чтобы создать летательный аппарат на паровой тяге, а в тринадцать попыталась спроектировать его и собрать действующую модель для полётов над Англией.

Познакомившись в 1833 году с Чарльзом Бэббиджем, его проектом и уже созданным блоком вычислительной машины, Ада Лавлейс незамедлительно влюбилась… в концепцию вычислительной машины. И до конца жизни, увы, недолгой, увлечённо участвовала в работе над проектом аналитической машины Бэббиджа, которая и должна была стать первым полноценным компьютером.

Ада Лавлейс и Чарльз Бэббидж у так и не созданной ими в нашей реальности аналитической машины с памятью, программами и центральным процессором, из графического романа Сидни Падуа The Thrilling Adventures of Lovelace and Babbage. Источник

Бэббидж считал, что проектируемые им вычислительные машины будут представлять собой просто калькуляторы для особо сложных вычислений, которые позволят избежать человеческих ошибок и заменить целую армию математических клерков. Лавлейс, как можно понять из её заметок и писем 1843 года, увидела за аналитической машиной Бэббиджа нечто гораздо большее — по её словам, подобные устройства смогут осуществлять управление разнообразными процессами, а также писать картины и сочинять музыку. Как видим из 2020-х, она была в этом совершенно права. Впрочем, в то же время, в возможность создания искусственного интеллекта она не верила.

Алгоритм Лавлейс для вычисления чисел Бернулли считается первой в истории компьютерной программой

Ну а помимо увлечения математикой и вычислительными машинами, Лавлейс в 1840-е годы отчаянно полюбила азартные игры и скачки. В общем-то ничего особенного для середины XIX столетия, когда в дворянских кругах играли чуть менее чем все. Но Лавлейс была к тому времени замужней дамой с тремя детьми, для которой в чопорной викторианской Британии увлечение играми было не слишком приличным. Впрочем, к приличиям Лавлейс относилась философски, как и к многочисленным слухам о её любовниках (часть из которых, вероятно, были не слухами).

Для игр и ставок на них Лавлейс создала с друзьями-мужчинами целый «синдикат». Правда, со ставками у неё не очень задалось: проигравшись, заложив фамильные бриллианты и задолжав друзьям по «синдикату» несколько тысяч фунтов стерлингов, Лавлейс пришлось признаться мужу и покрыть долги из состояния графов Лавлейс.

В графическом романе Сидни Падуа «Невероятные приключения Лавлейс и Бэббиджа» история Ады и Чарльза приняла неисторичный, но куда более масштабный и увлекательный поворот


После этого болезненного опыта Лавлейс, впрочем, не отступила, и в 1851 году попыталась совместить оба своих увлечения и разработать ни много ни мало — математическую модель повышения вероятности выигрыша для крупных ставок. Кто знает, что бы у неё получилось, но спустя год она, увы, скоропостижно умерла от онкологического заболевания.

А ведь она могла бы сделать ещё многое, и не только в сфере вычислительной техники. В частности, она увлекалась популярными тогда вопросами «животного магнетизма», но не в мистическом, а во вполне материальном смысле: Лавлейс планировала разобраться в нейронных токах нервной системы живых существ.

▍ Алан Тьюринг

Великий британский учёный известен как создатель первой теоретической модели компьютера общего назначения, «машины Тьюринга». Велика и его роль во взломе военно-морских шифров нацистской Германии с помощью разработанной и собранной им на основе наработок польских криптографов электронно-механической машины Bombe.

Тьюринга не сломила даже попытка дать ему гуманитарное образование в престижной частной школе-интернате Шерборн — даже в ней он прямо на уроках самовольно занимался математическим анализом, особенно беся этим преподавателя религии. Уже в юности Тьюринг игнорировал всё, что не было напрямую связано с его интересами — по мнению родственников, он был неряшлив, рассеян и бестактен (относительно современных ему чопорных англичан, само собой), считать научился раньше, чем читать, а считал только то, что считал нужным: даже в календаре ему скучно было разбираться, и в школьные годы он пользовался им не без труда. Даже коллегами по правительственному центру дешифровки в Блетчли-парке Тьюринг считался весьма эксцентричным человеком.


Как ни странно, значительная часть чудачеств Тьюринга была связана с его велосипедом, на котором он обычно ездил на работу. Велосипед математик полюбил с юных лет — и уже в 13-летнем возрасте проехал на нём 63 мили из дома до школы, обнаружив, что поезд в нужный день не пойдёт из-за забастовки железнодорожников.

Старый велосипед Тьюринга имел проблему: через определённое количество оборотов слетала цепь. Человек, собравший сложнейшую вычислительную машину, упорно отказывался починить велосипед самостоятельно или отдать его в починку. Вместо этого Тьюринг в процессе езды считал количество оборотов. Как только количество достигало значений, при которых до слёта цепи оставалось немного — математик слезал с велосипеда и подтягивал цепь. Затем последовательность многократно повторялась. Когда он добирался до рабочего места, то мыл руки после работы с велосипедной цепью скипидаром из специальной банки.


Но считать количество оборотов и регулярно слезать с велосипеда было всё же неудобно. Тьюринг решил всё же разрешить проблему, но подошёл к ней именно как математик. Он проанализировал математическую зависимость между количеством спиц в колесе, количеством звеньев в цепи и количеством шестерён в шатуне. Только посредством этого он вычислил, что срыв цепи происходит, когда одно повреждённое звено соприкасается с определённой изогнутой спицей колеса. После чего исправил проблему. На решение задачи, которую любой веломеханик решил бы за несколько минут, Тьюринг потратил несколько месяцев, но зато сделал это строго научно и математически.

Каждый июнь Тьюринг страдал от сенной лихорадки: аллергической реакции на пыльцу растений, которая ведёт к обильному насморку и коньюктивиту на глазах. Пренеприятная штука, но лишь наш герой использовал для решения проблемы… противогаз. В котором каждое начало лета ездил на всё том же велосипеде, регулярно вызывая подозрения и обеспокоенность охраны секретного объекта в Блетчли-парке: мало ли кто однажды может появиться на велосипеде в противогазе вместо Тьюринга?

Самого же Тьюринга требования снимать противогаз для фейсконтроля крайне раздражали и возмущали.

Тьюринг в противогазе на велосипеде из графического романа Джима Оттавиани и Лиланда Пёрвиса The Imitation Game: Alan Turing Decoded

Впрочем, на дальние дистанции Тьюринг перемещался не только на велосипеде. Его коллеги поражались тому, что он считал более быстрым и удобным бегать за 40 миль между Блетчли-парком и Лондоном по делам, нежели ждать машины или поезда. Бегал он нередко в старом фланелевом костюме с будильником, привязанным к поясу верёвкой, и с очень взъерошенными волосами, которые редко причёсывал.

В отличие от современных велосипедистов, Тьюринг не оставлял велосипед на цепи с замком во избежание кражи. Зато он приковал цепью свою любимую кофейную кружку к батарее отопления в офисе. Чтобы никто не стащил — хотя, казалось бы, в секретном правительственном центре по дешифровке вражеских шифров это было не слишком вероятно. Что забавно, замок на цепь он поставил кодовый: притом, что работал среди людей, специализирующихся именно на взломе кодов.

Та самая кружка, прикованная к батарее в мемориальном кабинете Алана Тьюринга

Велосипедом, бегом и кружкой чудачества Тьюринга не ограничивались. У себя в офисе он предпочитал работать не в костюме, как тогда приличествовало, а в пижаме — впрочем, ему было далеко до Уинстона Черчилля, который периодически наблюдался в «костюме Адама», то бишь без ничего вообще. Периодически Тьюринг шокировал и пугал коллег и знакомых тем, что сначала на некоторое время напряжённо «зависал», а затем начинал дико смеяться от шуток, которые придумывал у себя в голове и не успевал или не считал нужным рассказать окружающим.

«Бомба Тьюринга», взломавшая коды шифровальных машин «Энигма», сыграла огромную роль в победе над немецкими подводными лодками в Атлантическом океане, грозившими перекрыть поставки из США по ленд-лизу и не только

Когда в 1940 году возникла опасность высадки в Британии немецких войск, Тьюринг обратил накопления в серебряные слитки, закопал их где-то в лесу и нарисовал карту, где они лежат. Увы, после войны найти закопанное даже с помощью карты он не сумел. Видимо, картография тоже относилась к глубоко неинтересным ему дисциплинам…

Ну а своего друга и коллегу по Блетчли-парку Макса Ньюмана Тьюринг как-то пригласил с семьёй на ужин, кинув в почтовый ящик записку, нацарапанную палкой на листе рододендрона. Просто не оказалось под рукой бумаги.

▍ Макс Ньюман

Макс Ньюман, создатель Colossus — первого оперативного электронного компьютера, и один из ведущих британских дешифровщиков, был куда менее эксцентричен, чем его коллега Алан Тьюринг. Впрочем, некоторые странности водились и за ним.


По воспоминаниям сына, Ньюман был склонен к внезапному чёрному юмору. «Видимо, он заболел, дайте ему таблетку, — говаривал Ньюман, — таблетка его добьёт!», после чего заходился в приступе смеха.

Учёный «терзал газеты, как терьер добычу», а также до выхода на пенсию категорически запрещал полировать паркет в рабочих помещениях: Ньюман считал, что полированный паркет создаёт слишком большие риски поскользнуться и упасть. Когда в 1960-е он ушёл с руководящего поста, первым же делом паркет был старательно заполирован.

▍ Билл Гейтс

Знаменитые компьютерщики современности тоже нередко отличаются изрядным количеством странностей и чудачеств. Основатель Microsoft в юные годы настолько яростно увлёкся программированием, что — в отличие от подавляющего большинства тогдашних сверстников-американцев — совершенно перестал смотреть ТВ и слушать музыку.

Зато уже в школе «Лейксайд» он с приятелем и будущим партнёром по бизнесу Полом Алленом взломал компьютер, чтобы отматывать назад внутренние часы и получать больше времени для экспериментов в программировании. Например, для написания программы для игры в крестики-нолики. Или — уже по просьбе администрации школы — составления расписаний занятий. Впрочем, Гейтс тут немного мухлевал, чтобы почаще оказываться на занятиях в аудиториях с группами, где учились нравившиеся ему девушки.

Юный Билл Гейтс…

… и мейнфрейм PDP-10, который он взламывал в школе и заставлял играть в крестики-нолики

Для улучшения памяти Билл Гейтс, подобно Ганнибалу Лектеру, использует мнемоническую технику «дворцов памяти». Она предполагает мысленное формирование образа некоего помещения, лучше знакомого, и его наполнение ассоциациями блоков информации с объектами и предметами наподобие гиперссылок.

Также Билл Гейтс на протяжении многих лет каждый вечер… моет посуду. Да-да, один из богатейших людей планеты, сам, вручную, не в посудомоечной машине. По его мнению, этот рутинный механический процесс помогает уменьшить стресс и расслабить мозг для подготовки ко сну. После чего некоторое время читает что-то художественное, примерно по книге в неделю.


А ещё Гейтс в молодости был большим любителем скоростной езды на автомобилях. Он не раз получал штрафы за превышение скорости, и даже как-то раз вернул своему другу одолженный «Порш» с распоротым днищем — на котором он гонял по пустыне Альбукерке недалеко от первого офиса Microsoft. Ремонтировать машину пришлось целый год.

Ну а любимой игрой Гейтса был… «Сапёр». Тот самый, который долгое время был встроен в каждую «Винду». Гейтс настолько сильно «залипал» в «Сапёра», что задерживался на работе именно по этой причине. Ему даже пришлось снести игру с рабочей машины, чтобы не соблазняться и не отвлекаться.


Рекорд Гейтса по «Сапёру» смог побить только автоматический скрипт, написанный одним из работников Microsoft. Создатель корпорации был очень уязвлён.

Ещё одну игру Гейтс написал сам, когда в 1980 году IBM попросили его добавить в MS-DOS что-то развлекательное, чтобы оно заодно было примером того, что можно написать на «Бейсике». Результатом ночной работы Билла Гейтса и Нейла Конзена в раскалённом до +37 градусов по шкале Цельсия офисе стала DONKEY.BAS: простенькая автогонка, в которой нужно было уворачиваться от выходящих на дорогу ослов.


Конкуренты из Apple Macintosh охарактеризовали игру как «отвратительную и возмутительную — как по графике, так и по задумке», и особенно изумились тому, что Гейтс «не постеснялся» указать своё имя как разработчика. Ну а в 2001 году, в порядке хохмы и пасхалки, Microsoft создала 3D-версию игры DONKEY.BAS под названием DONKEY.NET. На этот раз нужно было не объезжать, а сбивать ослов машиной (чего определённо хотели многие из игравших в неё двадцатью годами ранее).

В одной из следующих статей мы продолжим тему странностей знаменитых компьютерщиков. Кстати, о каких из них вы хотели бы прочитать?

Telegram-канал с розыгрышами призов, новостями IT и постами о ретроиграх