О том, как с технической и организационной стороны создавался ARPAnet, «дедушка» нашего Интернета, написано немало — в том числе и у нас на Хабре. Однако причины и предыстория того, как в научно-исследовательском центре Пентагона DARPA/ARPA дошли до этой идеи и её реализации, обычно упоминаются почти скороговоркой: «нужна была распределённая сеть, которая при поражении части узлов атомными ударами продолжала бы работать». За этой фразой, однако, скрывается большая история, полная поисков, страхов, экспериментов и непростых решений. Попробуем разобраться, как попытки решить сугубо военные проблемы ранней ядерной эпохи привели к появлению компьютерных сетей, без которых современный мир почти невообразим.
Всё началось с того, что к началу 1950-х годов мир распался на два враждующих лагеря — и оба из них к этому моменту обладали ядерным оружием и межконтинентальными стратегическими бомбардировщиками. То, что может сделать даже единичный «стратег» с примитивным устройством в бомболюке — все уже знали на примере Хиросимы и Нагасаки. Обе сверхдержавы стали прилагать большие усилия к тому, чтобы свести к минимуму шансы прорыва к крупным городам и важным объектам вражеских бомбардировщиков. Именно их — ведь до первых межконтинентальных баллистических ракет оставалось ещё несколько лет, довести их до ума удастся тоже не сразу, и где-то до конца 60-х годов главными носителями атомного оружия будут оставаться именно сверхдальние самолёты.
Конечно, перехватить самолёт, даже скоростной и высотный, гораздо проще, чем баллистическую ракету — эффективные неядерные средства поражения последних появятся только к концу XX века. Однако в начале 50-х годов и перехват современных на тот момент реактивных бомбардировщиков представлял собой крайне непростую задачу. Ствольная артиллерия ПВО уже к концу Второй мировой эффективно работала только по большим формациям самолётов, и крайне желательно медленных поршневых. На поражение отдельного высотного самолёта, идущего на большой скорости, по британским подсчётам требовалось количество снарядов, сопоставимое с его стоимостью — и сбитие при этом отнюдь не гарантировалось. Что в наступившую атомную эпоху было недопустимым.
Куда лучше с высотными скоростными бомбардировщиками могли справляться специализированные самолёты-перехватчики — и их яростно разрабатывали по обе стороны Атлантики. Но и с ними всё было не так уж просто. Скорости реактивного бомбардировщика на большой высоте, куда ещё нужно было подняться, была вполне сопоставимой со скоростью реактивного же перехватчика. И скорости эти были таковы, что они вполне могли «разминуться», после чего на новый заход времени могло уже не быть. Следовательно, бомбардировщики нужно было заранее увидеть и «вести» мощными радиолокационными станциями, одновременно обсчитывая все курсы-скорости-высоты, и направляя в оптимальную точку перехвата свои машины. И даже когда всё это появилось в середине 50-х — как показывает опыт первых лет противостояния американских высотных разведчиков и советской ПВО, описанный Павлом Леоновым в свежей лекции на Tactic Media, перехват даже единичной, заранее замеченной машины всё ещё отнюдь не гарантировался. А в ядерную эпоху один прорвавшийся бомбардировщик — это один разрушенный и сгоревший город.
Управляемые ракеты ПВО уже вовсю разрабатывались в профильных НИИ и конструкторских центрах обеих сверхдержав, но первое их поколение уровня американской MIM-3 Nike Ajax (1954) и советской С-75 (1957) имело множество ограничений и слабостей. И чем дальше шли работы, тем более очевидным становился тот факт, что одних ракет и РЛС для эффективного перехвата мало: нужны вычислительные устройства, которые будут очень быстро и качественно обсчитывать стремительно меняющиеся данные о положении целей. Особенно актуальным это было для зенитных ракетных комплексов, в летательных аппаратах которых пилотов по понятным причинам не наблюдалось. Разумеется, оснастить отдельные зенитно-ракетные комплексы полноценными ЭВМ тогда было невозможно — использовались ламповые счётно-решающие устройства. Да и штатные РЛС до появления фазированных антенных решёток были одноканальными: то есть, одна батарея могла единовременно «вести» и обстреливать только одну цель.
Этого уже хватало для поражения одиночных разведчиков: первым в истории сбитым ЗУР самолётом стала разведывательная «Канберра», уничтоженная зенитчиками КНР с помощью С-75 7 октября 1959 года, за полгода до истории со сбитым этим же комплексом над Уралом U-2 Пауэрса. Американцы после ввода в строй MIM-3 Nike Ajax в 1954 году — они успели раньше СССР, так как стали разрабатывать этот комплекс ещё в 1945-м из опасений перед немецкими реактивными вундерваффе — стали клепать их сразу сотнями и буквально утыкали окрестности всех крупных городов и важных объектов их батареями. Однако они, как и С-75, были одноканальными, и в ситуации реального массированного налёта расчёты разных батарей с большой вероятностью стали бы одновременно обстреливать ближайшие цели. Что повышало шансы на прорыв остальных. И в в США, и в СССР эта проблема была осознана ещё до постановки на вооружение MIM-3 Nike Ajax и С-75.
Для отражения целых волн стратегических бомбардировщиков в условиях полномасштабной атомной войны нужны были не отдельные комплексы, пусть и с традиционной радио- и телефонной связью для координации, а единая система, объединённая в постоянно обменивающуюся данными электронную сеть с мощными ЭВМ для обсчёта быстро меняющихся сведений о боевой обстановке и положении множества объектов. Причём, учитывая масштабы потенциальных ТВД Третьей мировой войны — эта сеть в идеале должна была иметь континентальный масштаб, с расстояниями в тысячи километров. Американцам было несколько проще, так как, в силу географии и международных реалий, основной удар они ждали с севера, через полюс, Аляску и Гренландию. СССР было заведомо сложнее, так как система военно-политических союзов во главе с США буквально окружала «Восточный блок» непрерывной сетью баз Стратегического авиационного командования, от Норвегии через ФРГ, Турцию, Иран и Пакистан до Японии и Аляски. На этих базах постоянно размещались стратегические бомбардировщики, готовые в любой момент подняться по приказу с ядерным оружием на борту, или же уже в воздухе сменить маршрут с патрульного на боевой — как это могло выглядеть, отлично показано в фильме Кубрика «Доктор Стрейнджлав» 1964 года.
Неудивительно, что в СССР о необходимости что-то с этим делать задумались очень рано. Уже в 1949 году идея национальной ракетной ПВО обсуждалась с участием Сталина, а полноценно проект был запущен в августе 1950 года после начала войны в Корее, резкого ухудшения отношений с США и, соответственно, роста риска полноценной атомной войны. Правда, реальных ресурсов у Советского Союза было не так уж много — куда меньше, чем в ранних отчётах американской разведки, рисовавших апокалиптическую для Запада картину планетарного коммунистического «Ред Алерта» чуть ли не через несколько лет. Создание системы ПВО для прикрытия всей границы Советского Союза было через некоторое время признано невозможным — и решили сосредоточиться на системе круговой ракетной обороны Москвы как главного во всех смыслах центра СССР. Даже это по состоянию на начало 50-х потребовало затрат и усилий на уровне атомного проекта. Проблемой было и то, что важность ЭВМ в нашей стране осознали с некоторым запозданием: поначалу даже ядерный проект «считали» на высококачественных немецких арифмометрах, и лишь с конца 1948 года начали разработку отечественных ЭВМ. Причём поначалу она шла параллельно с шумной кампанией по борьбе с кибернетикой как «буржуазной лженаукой и мракобесием».
И всё же и ядерный проект, и проект первого позиционного района ракетной ПВО были успешно реализованы. Результатом последнего стал циклопический и почти фантастический для своих лет комплекс С-25 «Беркут», который охватил Москву двумя замкнутыми кольцами ракетных баз и РЛС. Строительство колец было начато в 1953 и завершено в 1958 году, и наиболее зримым его отражением в современном ландшафте являются Московские Малое и Большое кольца, они же автодороги А-107 и А-108. Исходно они представляли собой «бетонки», проложенные вокруг столицы конкретно для быстрой автомобильной связи между объектами комплекса, и до конца 80-х даже не отображались на гражданских картах — хотя довольно быстро были найдены и освоены подмосковными водителями и дачниками. На малое кольцо были «нанизаны» 22 ракетные базы, на большое — 34. Хитроумные сдвоенные РЛС впервые в истории ПВО обеспечивали многоканальность: каждый объект мог одновременно вести и обстреливать до 20 целей, а «лепестки» зон обзора частично перекрывались для дублирования и недопущения слепых пятен. Вели ракеты к целям пока не ЭВМ, а центральные счетно-решающий приборы, сначала электромеханические, а затем и полностью электронные.
Однако всё же этот грандиозный проект оказался тупиковым. Уровень развития отечественных ЭВМ, несмотря на их быстрое развитие в 50-е, не позволил увязать всю систему в единую сеть: каждый из 56 объектов работал самостоятельно и сообщалась с командованием по традиционным системам связи. Да и если бы сеть была, это мало чему бы помогло в данном конкретном случае. Специфика технических решений со строго синхронизированными и зафиксированными РЛС в принципе не позволяла поворачивать РЛС комплекса. База каждого из секторов оставалась наедине с собой, центральным командным пунктом и двумя соседями. Развёртывание усовершенствованного комплекса того же типа вокруг Ленинграда было отменено, да и сам подход признали устаревшим уже до завершения строительства колец. Подробнее о комплексе С-25 и том, почему он так и не был масштабирован для прикрытия других важнейших центров СССР, можно почитать в разборе Алексея Широ.
С 1954 года в Вычислительном центре №1 Минобороны СССР под руководством Анатолия Китова, с 1956 года в Институте точной механики и вычислительной техники под руководством Сергея Лебедева, а с 1957 года и в НИИ автоматической аппаратуры Минрадиопрома под руководством Николая Матюхина начнутся работы по созданию специализированных ЭВМ для решения задач ПВО и ПРО. В 1961 году состоится первый опытный перехват баллистической цели экспериментальной «Системой А» под управлением уже не счётно-решающего устройства, а полноценной ЭВМ М-40. Где-то в середине 50-х советские военные кибернетики — к слову, после кампании гонений на «буржуазную лженауку» кибернетику публично реабилитировал в СССР именно Анатолий Китов — осознали и важность соединения РЛС, систем ПВО и мощных ЭВМ в единые сети. Они будут разрабатываться с 1958 года.
Наиболее заметной практической реализацией советских компьютерных сетей в ПВО и ПРО станет преемница С-25, позиционная система стратегической ПРО Москвы под названием А-35. Её боевым элементом станут противоракеты А-350Ж с термоядерными боеголовками мощностью порядка трёх мегатонн каждая. Работу комплекса будут обеспечивать то ли 12, то ли 29 ЭВМ 5Э926, объединённые в систему передачи данных «Кабель» длиной в сотни километров — а в силу проблем с надёжностью и обслуживанием матчасти в сочетании с важностью объекта применят систему скользящего резервирования. Увы, но работы над совокупностью элементов очередного большого комплекса очень затянутся: хотя сами площадки для объектов под Москвой будут готовы уже к 1967 году, в эксплуатацию его примут только в 1971-м, а официально и вовсе в 1974-м. К этому времени характер угроз вновь изменится: огибающие рельеф на сверхмалой высоте крылатые ракеты с бортовыми ЭВМ, баллистические ракеты с точными разделяющимися боеголовками, сверхзвуковые бомбардировщики, способные на низковысотный прорыв ПВО сменят устаревающие, моноблочные и неточные «термоядерные кувалды» мегатонного класса.
Параллельно в 70-е годы будет вестись работа по соединению всей «большой ПВО» и прежде всего РЛС в единую сеть, и даже будут достигнуты определённые успехи. Но в целом, как и в случае отечественных ЭВМ, получаться будет куда медленнее, чем было нужно, «а нужно было ещё вчера». Единой системы цифровой связи, сравнимой с ARPAnet, в СССР не удастся создать до самого его конца. То, что будет, включая Академсеть, сети ПВО и ПРО, и даже, по неподтверждённым данным ветеранов восточногерманской Штази, некая сеть КГБ с возможностью обращения из Берлина в базу данных Лубянки в Москве, останется слишком специальным, закрытым и небольшим. Даже знаменитая система «Периметр», она же «мёртвая рука», призванная произвести массированный ответный запуск баллистический ракет на случай потери связи с главными командными центрами, по сути являлась «костылём» в ситуации отсутствия полноценной устойчивой сети хотя бы для военных. Несмотря на все наработки и идеи, талантливых учёных и инженеров, полноценные компьютерные сети в СССР остались лишь в зачаточном состоянии.
Соответственно, мы теперь пользуемся Интернетом, который через стадию ARPAnet вырос примерно из тех же проблем и задач ПВО ядерной эпохи, которые возникли в 50-е и перед американцами. Важным этапом на пути к нему стала компьютерная сеть стратегического ПВО США под названием SAGE, которую начали разрабатывать ещё в 1949 году. О ней, чем она отличалась от советских аналогов, и почему именно она стала этапом на пути к появлению Интернета, расскажем в следующей части.
© 2025 ООО «МТ ФИНАНС»
Telegram-канал со скидками, розыгрышами призов и новостями IT ?
