Физик Кристиан Хайнике провела 365 дней в изоляции с пятью другими людьми в геодезическом куполе на склоне гавайского вулкана, чтобы понять, что именно изоляция способна делать с психикой команды марсианской миссии

Над бесплодным, сухим ландшафтом бесшумно проносится ветер. В пределах видимости нет ни кустика, ни деревца, ни единой травинки, которую бы мог поколебать ветер. Только бесплодные серовато-красные камни.

Ветер не долетал до нас, смотрящих наружу из единственного окна, больше напоминавшего иллюминатор, чем настоящее окно. Но мы слышали, как он касается нашего белого купола, возведённого на склоне вулкана.

Мы жили и работали целый год на середине склона Мауна Лоа, в условиях, приближенных к тем, с которыми столкнутся исследователи Марса. Мы называли наше жилое пространство площадью 110 кв. м. «средой обитания», и при любом выходе наружу нам приходилось надевать скафандры. У каждого из нас была своя крохотная комнатка с кроватью, небольшим столом, стулом и шкафчиком с ящиками.

Мы были отрезаны от цивилизации и полагались на самих себя и друг на друга. Нам необходимо было выполнять любую возникавшую работу и чинить всё, что ломалось. Всё, что у нас было, хранилось на складе, прозванном нами «жестянкой». До ближайшего супермаркета было несколько месяцев. Мы получали новости «с Земли» в электронном виде, с 20-минутной задержкой. Примерно столько сигналу нужно на то, чтобы проходить максимальное расстояние в 380 млн. км. между двумя планетами.

Честно говоря, чтобы по-настоящему осознать, во что я ввязалась, мне потребовалось несколько недель. К тому времени я уже стала неотъемлемой частью четвёртого, и самого длительного эксперимента, «Симуляция и аналог исследования космоса на Гавайях» [Hawaii Space Exploration Analog and Simulation, HI-SEAS]. Проект вела команда под руководством Ким Бинстед из Гавайского университета на деньги НАСА.

Целью эксперимента было понять, какие эффекты оказывает миссия на Марс на человеческую психику, симулировать и разобраться в воздействии этих эффектов на работоспособность и настроение. Имейте в виду: отправка людей на Марс — это не только техническая проблема.

Критически важная правильная смесь

Никакая симуляция не способна воссоздать опасности, с которыми реально можно столкнуться в таком путешествии. Однако о них мы довольно хорошо осведомлены на опыте, полученном с МКС. Но важно понимать, что физическая опасность — это лишь один из множества рисков, присущих космическим путешествиям. Пока что астронавты редко проводят больше шести месяцев на МКС. Пилотируемая миссия на Марс заняла бы от двух с половиной до трёх лет; только сам полёт занял бы порядка шести месяцев. Поэтому подбор кандидатов, которые могут составить сплочённую команду, способную на долгую совместную работу в замкнутом помещении, не раздражая друг друга, и исправляться с необычайным стрессом — главное условие для подобной миссии. Одним из поставленных вопросов была поддержка с Земли команде на Марсе в решении проблем, учитывая большую задержку в коммуникациях.

Полученные в проекте знания будут полезными для других групп, работающих в условиях, которые укладываются в аббревиатуру ICE (isolated, confined, extreme — изолированные, замкнутые, экстремальные). Сюда входят команды подводных лодок и люди, работающие в Антарктике. Было зафиксировано немало инцидентов, когда ссоры между членами команд угрожали или чуть не приводили к крушению всей экспедиции. Для команды HI-SEAS стало своеобразной традицией совместно смотреть «Мятеж на «Баунти»» [фильм, снятый по мотивам романа, основанного на реальных событиях, случившихся на корабле «Баунти» в конце XVIII века / прим. перев.]. Научная миссия на Марс с лёгкостью может провалиться, если её члены не смогут сотрудничать.

Но как выбрать команду, остающуюся сплочённой на протяжении месяцев и даже лет, одновременно занимаясь очень сложными исследователями? Очевидно, что члены экспедиции на Марс должны быть экспертами в своих областях. Пилотам нужно вести шатл или ракету. Инженерам и техникам — поддерживать работоспособность ракеты и среды обитания. Они, и врачи, заботящиеся о членах команды, должны быть совершенно компетентными. Исследователи и учёные должны понимать, что делают.

Именно такими соображениями руководствовались при подборе команды HI-SEAS-IV. Анджей Стюарт, пилот и диспетчер из США был нашим инженером; Шейна Гиффорд из США была нашим врачом. Киприен Версо, наш астробиолог, был из Франции, а я работала в качестве геофизика и главного учёного. Завершали нашу группу Тристан Бассингтвайте, в то время работавший над дипломом по архитектуре и специализирующийся на космических зонах обитания следующего поколения и Кармел Джонстон, почвовед.

Тайным голосованием нашим командиром была выбрана Кармел. По сути, её слово было последним в ситуациях, когда нужно было быстро принимать решения. Однако в большинстве случаев решение принималось демократическим путём. Кармел в свои 26 была чуть старше самого молодого члена команды; Шейна, 37-и лет, была самой старшей.

Но профессиональная классификация — это только полдела. Команду из самых гениальных учёных может настигнуть катастрофа, если они концентрируются только на своих интересах, и не могут уживаться с коллегами. В условиях, в которых минутное отвлечение может стоить жизни, каждый человек критически зависит от своих действий и от членов команды. Поэтому всем им нужно было быть адаптируемыми, чуткими, терпимыми, и, превыше всего, ставить потребности команды на первое место — даже если это ставило их самих в невыгодное положение. Только так команда сможет существовать дальше, решив серьёзные разногласия и продолжив свою миссию.

Конфликты, с которыми сталкивались и мы, неизбежно появятся в экспедиции на Марс. Иногда мы ссорились из-за разбросанных пустых кофейных стаканчиков, иногда из-за того, как далеко нам можно было продвигаться по опасной местности, будучи снаружи. И неважно, насколько тщательно отбирали членов команды — избежать разницы во мнениях невозможно. Но хорошую команду отличает от плохой то, что первая быстро восстанавливается от споров и в целом поддерживает высокую производительность.

Кладезь наружного опыта

Каждый из нас привнёс в проект различные личные качества, опыт, отношение и рабочие привычки. Кармел, наш командир, была человеком дела. Её девиз можно выразить словами: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Она была деловая, решала проблемы, при необходимости импровизируя. По её собственному признанию, она бы предпочла спать снаружи, под звёздами в спальном мешке, чем в кровати. Парадоксально, что она добровольно решила провести целый год в помещении, но её бесконечный кладезь опыта, полученного при вылазках на природу, очень помогла нам терпеть наше пребывание в марсианском куполе. Мы были отрезаны от цивилизации и были вынуждены изыскивать внутренние ресурсы и обходиться тем оборудованием, что мы взяли с собой.

Её противоположностями были двое членов команды, с пристрастием анализировавшие каждую ситуацию на наличие потенциальных слабых сторон во время планирования. Они делали всё возможное, чтобы обеспечить безопасность команды — и, по иронии, большая часть несчастных случаев происходила именно с ними. Трое остальных членов команды, возможно, выполняли главную роль в работе с появляющимися конфликтами. Двое из них были примирителями, аргументировано рассуждавшими и задававшими наводящие вопросы во время разногласий. А ещё был Тристан, остроумие которого гарантировало, что даже серьёзные разногласия могли разрешиться смехом.

Обсуждаемые нами темы сменялись в течение года. Но причиной конфликтов всегда было одно и то же: различие в мотивациях. Некоторые вызвались на участие в эксперименте, поскольку они увидели в нём личный вызов и возможность обогатить свой опыт. Любые запросы исследователей из команды HI-SEAS выполнялись без звука. В свободное время они работали над собственными проектами.

Другие же присоединились из надежды улучшить свои шансы на то, чтобы стать астронавтами. В этом нет ничего плохого. Но это привело к тому, что двое участников попытались прожить этот год, напрягаясь как можно меньше. Они открещивались от любой работы, которая не была назначена им с самого начала. В некоторых случаях споры из-за задач, выполнение которых заняло бы пять минут, длились часами.

Сомнительно, что какой-либо человек, пытающийся попасть на Марс, будет сидеть и смотреть фильмы, вместо того, чтобы изучать поверхность планеты. Но наш опыт показал, что, хотя астронавты в реальном путешествии к Марсу не обязательно должны обладать сходными чертами характера, они должны находиться на одной волне, когда дело касается работы.

Проверка нервов на прочность

Другие факторы тоже потрепали нам нервы. К примеру, мне было тяжело сознавать, что я не могу пройти больше, чем 11 метров по прямой, или спать с открытым окном. Мне не хватало свежей малины. На чём сошлись все шестеро участников, так и это на том, что бесконечные просторы вулканического камня заставляли нас скучать по ярким цветам живой природы. Даже городские жители среди нас чувствовали себя так же. Как астронавты на МКС или члены команды подлодок, марсианская команда всё время находится в помещении — либо в куполе, либо «снаружи» в скафандре.

Из-за этого мы не могли ощущать прикосновение к коже солнца или ветра. Точно так же, хотя мы видели наше окружение через забрало шлема, реальный мир был для нас недостижим. Внешняя стена купола, скафандр, каждый камень: всё ощущалось одинаково, будучи приглушённым нашими перчатками. Даже если человеческие существа когда-нибудь и приземлятся на Марсе, мы неизбежно будем воспринимать его, как посторонние.

Даже под куполом через несколько месяцев ничего не менялось. Мы знали каждый закуток, каждый запах, каждый шум. Несколько человек взяли с собой ароматические масла, чтобы наши носы могли позволить себе обонятельный отпуск, но это не сильно помогало. Парадоксально, но подобные меры, которые, как мы надеялись, могли бы напомнить нам о нашей предыдущей жизни, в результате лишь заставляли нас чувствовать себя в ещё большей изоляции. Среди прочего, мы взяли программу виртуальной реальности, в которой можно было притворяться, будто сидишь на пляже или гуляешь в лесу, или по улицам. Такое времяпрепровождение было желанной сменой обстановки. Но в то же время оно напоминало нам, что мы окружены пустыней застывшей лавы.

Физическая изоляция от Земли подразумевала изоляцию и от её обитателей. Мы не могли их видеть, обонять или трогать, но ещё хуже то, что каждое передаваемое нами слово задерживалось на 20 минут. В таких условиях невозможно было провести личную или воодушевляющую беседу. В результате мы обменивались только срочными сообщениями. Сначала такое соглашение неплохо работало, но со временем мы потеряли чувство связи с друзьями и семьёй. И потеря была обоюдной. Хотя мы, «марсиане», получали избранные новости из дома, у нас были только поверхностные представления о происходящем. В то же врем наши семьи всё меньше ощущали, что с нами происходит. Процесс разъединения был постепенным и коварным. В моём случае он занял почти девять месяцев, до конца третьего квартала, которого все сильно опасаются, до тех пор, пока я не стала чувствовать себя по-настоящему одинокой и забытой. К тому времени некоторые члены команды боролись с эмоциональным упадком.

Большинство из нас выработало стратегии для борьбы с изоляцией. Мне кажется, что лучше всего справлялись те, кто занимался спортом и активно работал ежедневно. Посвящение себя проекту и ощущение личностного роста давало им чувство внутреннего удовлетворения.

Не секрет, что физические упражнения помогают уменьшить стресс. Но на пути к Марсу они будут играть и другую роль. Невесомость и эффекты уменьшенной гравитации пагубно сказываются на здоровье, поэтому астронавтам придётся активно заниматься, чтобы не терять костную и мускульную массу.

Мы превратили наши набеги на прилегающую к куполу территорию в смесь спорта и работы. К примеру, мы экспериментировали с добычей воды из чрезвычайно сухой окаменевшей лавы, сухость которой сравнима с марсианской. Мы выходили «наружу» в скафандрах раз в два-три дня. Я думаю, все согласятся с тем, что прогулка по каменистой неровной поверхности в костюме весом до 25 кг на расстояние в 2500 м относится к энергичным упражнениям. К концу миссии наши экскурсии могли длиться по шесть часов. Мы отправлялись в различные исследовательские экспедиции, изучили порядка сотен пещер в окрестностях. Ведь цель полёта на Марс — раскрыть секреты планеты, а не оставаться в своём крохотном коконе.

Такого рода исследования будут первым делом на Марсе. Во-первых, пещеры обеспечивают определённую защиту от космического излучения, от которого на Земле нас защищает магнитное поле и плотная атмосфера. В то же время они могут сохранять больше влаги, чем поверхность, и даже обеспечить убежище живым организмам. Если такие организмы и существовали на Марсе, они, скорее всего, выжили в пещерах.

Вопрос того, существует или существовала ли жизнь на красной планете — одна из ключевых причин отправки туда экспедиции. Но и без этого люди всегда занимались трудной работой в целях познания нашей собственной планеты. Неправительственные инициативы, такие, как Марс-Один, или амбициозные планы компании SpaceX показывают, что многие люди готовы выносить суровые условия опасных путешествий. Вероятно, полёт — лишь вопрос времени.

Такие исследования, как HI-SEAS разработаны для увеличения шансов на то, что первые марсианские команды смогут выжить, и создать окружение, в которых члены команд смогут сконцентрироваться на поисках признаков жизни, а не тратить свою энергию на конфликты и мелочные состязания.

Если бы я смогла сегодня отправиться на Марс, я бы не колебалась — если бы я смогла поладить с командой, и знала бы, что вернусь домой невредимой. Мой годовой опыт позволил мне хорошо понять отрицательные аспекты жизни вдали от Земли, и я знаю, что я смогу это выдержать. И хотя время, проведённое мною на гавайском Марсе, не сделало из меня другого человека, я стала более спокойной перед лицом чудовищных психологических стрессов. Теперь поколебать моё спокойствие очень сложно. За привилегию покопаться в секретах чужой планеты я с удовольствием бы поступилась свежей малиной на несколько лет.

Нужные вещи в космосе

Для успешной миссии на Марс от команды требуется совместная работа под сильным давлением. Психолог Дитрих Мэнзи знает, как избежать раздоров в космосе

От редакторов: полёт на Марс и обратно — это не только технически сложная проблема, вступает в силу и человеческий фактор. Как несколько людей смогут существовать совместно несколько месяцев, находясь в изоляции и замкнутом пространстве? Психолог Дитрих Мэнзи, профессор рабочей этики, инженерного дела и организационной психологи из Берлинского технологического института, провёл большую часть своей карьеры за изучением этой темы. Он привлекался к исследованиям многих космических миссий и наблюдал за космонавтами из Европейского космического агентства во время их работы на МКС. Мэнзи обсудил трудности, с которыми могут столкнуться астронавты, отправляющиеся в экспедицию на Марс, с Кориной Хартман из Gehirn&Geist.

Профессор Мэнзи, мы отправляем людей в космос уже более 50 лет. Почему путешествие на Марс поставит перед астронавтами особенные проблемы?

Во-первых, полёт на Марс занимает гораздо больше времени, чем любые из уже проведённых экспедиций — шесть месяцев. Для возвращения команде придётся остаться на Марсе до тех пор, пока расстояние до Земли не сократится до оптимального — а это может занять целый год. Кроме того, коммуникации с центром управления будут серьёзно ограничены. Если команда задаст вопрос, на получение ответа уйдёт 40 минут. При таких условиях будет невозможно поддерживать миссию так, как мы привыкли это делать с другими, более близкими к Земле миссиями.

Когда небольшая группа людей живёт в замкнутом пространстве в сложных условиях так долго, несомненно, должны появиться какие-то проблемы?

Исследование 2010 года "Марс-500", в течение которого шесть добровольцев, симулировавших экспедицию на Марс, провели 520 дней в контейнере близ Москвы, показало, что люди способны выдерживать экстремальные условия и всё-таки сосуществовать друг с другом. Предыдущее подобное исследование от 1999 года прошло не так гладко — во время празднования Нового года несколько бокалов шампанского породили скандал, а одну участницу поцеловали без её согласия. Этот скандал часто цитируют в качестве примера рисков, присущих долгосрочным миссиям небольших команд. Но насилие и жестокое обращение происходят и на Земле. Я считаю, что те проблемы, с которыми мы встречаемся дома, могут случиться и в космосе. Конечно, там их последствия будут гораздо серьёзнее, поскольку человек не сможет покинуть место действия. Поэтому так важно тщательно тренировать команду на минимизацию потенциального хаоса.

Ищете ли вы особые социальные черты во время процесса психологического одобрения?

Сначала мы ищем набор навыков, сходный с тем, что требуется от пилотов: внимательность, память, пространственная ориентация, рефлексы. Кандидатам не нужно показывать идеальные достижения во всех этих дисциплинах, но у них не должно быть явных проблем с ними. Мы ищем в среднем хорошо справляющихся людей. Во втором наборе тестов мы смотрим на не технические характеристики, например, возможность справляться с давлением, принимать решения и работать в команде. Важно, чтобы кандидаты могли успешно общаться друг с другом, действовать сообща и ставить себя на место другого человека. Такие навыки обязательные для разрешения конфликтов. Поэтому мы выдаём кандидатам набор вопросников и наблюдаем, как они работают в группах.

Какие личностные качества особенно важны?

Важно избегать крайностей. Чрезмерный экстраверт может испортить групповую динамику не хуже чрезмерного тихони. Если человеку постоянно требуется общение и социальное взаимодействие, он, вероятно, не справится с долгосрочной миссией. По той же схеме, интроверт, которому необходимо много времени проводить в одиночестве, может попасть в беду, поскольку ему некуда будет удалиться. Людям нужен хороший баланс. И средние величины подходят лучше всего — кроме таких черт характера, как способность соглашаться и добросовестность, которые должны иметь высокие показатели.

Бывают люди, которые, кажется, уживаются с любой группой. Можно ли измерить это качество?

На самом деле мы подыскиваем людей, способных ужиться с совершенно разными людьми. Но измерить это нелегко. Некоторые кандидаты вроде бы совпадают со всеми и хорошо ладят с группой. С собой они приносят повышенную социальную адаптивность, поддерживая при этом и свою целостность. Это однозначно питает групповую гармонию.

Как в группе устанавливается иерархия?

Такие решения обычно имеют политический характер, и командира назначают извне. На миссиях на МКС командование поочерёдно принимают американец и русский. В следующей миссии в 2018 году командовать будет Александр Герст. Он из Германии. Психологически важно убедиться, чтобы ни один из членов команды не доминировал чрезмерно, и не терял зависимости от потребностей группы. Слишком много членов команды такого рода — и вероятность конфликта резко возрастает. Я бы предположил, что члены команды для миссии на Марс уже должны хорошо узнать друг друга ещё до полёта. Во время тренировочной фазы за космонавтами будут пристально следить, и при появлении проблем принимать соответствующие меры.

Как должна выглядеть такая тренировочная фаза?

Сейчас она состоит из тренировок на выживание, в которых кандидаты в астронавты совместно решают проблемы в экстремальных условиях. Европейское космическое агентство предлагает курс CAVES («пещеры», или Cooperative Adventure for Valuing and Exercising human behavior and performance Skills — «кооперативное приключение для оценки и упражнения в человеческом поведении и навыках поведения»), в котором группа проводит две недели в системе пещер в Италии. НАСА использует подводную лабораторию рядом с Ки-Ларко, Аквариус, для симуляции миссий. Члены команды поочерёдно выступают в роли лидера, чтобы каждый из них получил опыт выдачи и исполнения приказаний, и учился работать в команде. Эти команды, вероятно, не отправят в космос вместе, поскольку эти тренировки направлены на улучшение навыков каждого человека.

Как психолог, видны ли вам другие потенциальные проблемы астронавтов?

Дневники астронавтов показывают, что они склонны к погружению в свою работу. Многие находят утомительными периоды безделья, или необходимость выполнять домашнюю работу или инвентаризацию. Скука может стать самой сильной угрозой возникновения конфликта. Поэтому в долгосрочных миссиях очень важно, чтобы члены команды постоянно занимались осмысленной работой. Астронавтам необходимо знать, что их жертва оправдана.

Дополнительные материалы:

• The Unexpected Effects of a Sexual Harassment Educational Program. S. G. Bingham and L. L. Scherer in Journal of Applied Behavioral Science, Vol. 37, pages 125–153; 2001.
• Managing Workplace Sexual Harassment: The Role of Manager Training. T. J. Buckner et al. in Employee Responsibilities and Rights Journal, Vol. 26, pages 257–278; 2014.
• Are They True to the Cause? Beliefs about Organizational and Unit Commitment to Sexual Harassment Awareness Training. H. K. Cheung et al. in Group & Organization Management, doi.org/10.1177/1059601117726677; 2017.
• EEOC report of the Select Task Force on the Study of Harassment in the Workplace, June 2016): www.eeoc.gov/eeoc/task_force/harassment/report.cfm
• Some Effects of Brief Training Interventions on Perceptions of Sexual Harassment. R. S. Moyer and A. Nath in Journal of Applied Social Psychology, Vol. 28, pages 333–356; 1998.
• Individual Differences in the Effectiveness of Sexual Harassment Awareness Training. E. Perry et al. in Journal of Applied Social Psychology, Vol. 28, pages 698–723; 1998.
• Individual and Contextual Inhibitors of Sexual Harassment Training Motivation. B. M. Walsh et al. in Human Resource Development Quarterly, Vol. 24, pages 215–237; 2013.
• Preventing Sexual Harassment: The Effect of Multiple Training Methods. K. M. York et al. in Employee Responsibilities and Rights Journal, Vol. 10, pages 277–289; 1997.

Кристиан Хайнике — немецкий физик и инженер. В основном она интересуется тем, что течёт — водой, воздухом, расплавленным металлом, также изучала полярные сияния и проводила симуляции мантии Земли. В HI-SEAS работает над извлечением воды из земли, изучает режим сна команды и проводит эксперименты, связанные с токсичностью марсианской почвы